События на нефтяном рынке во второй половине сентября развиваются по сценарию голливудского триллера-блокбастера. Только если продукция американской «фабрики грез» практически гарантирует хеппи-энд, то чем кончатся судороги нефтяного рынка, пока не знает никто. Как никто не сможет ограничиться ролью зрителя ни в Саудовской Аравии, ни в США, ни в России, ни где-нибудь еще. Нефтяные цены дотянутся до всех. Весь вопрос в том, какими они будут после окончания «блокбастера».
Атака выходного дня
Рынок взорвался и перешел к спазматическим колебаниям после атаки дронов на нефтяные объекты Саудовской Аравии, случившейся в ночь на 14 сентября. Результат — моментальное снижение добычи саудовской нефти более чем вдвое — на 5,7 миллиона баррелей в сутки с обычной отметки примерно в 9,8 миллиона. Цены тут же, соответственно, рванули вверх примерно на 13%. Потом последовали официальные заявления из Эр-Рияда: провал в добыче уже восстановлен наполовину, последствия будут ликвидированы в течение сентября, у Саудовской Аравии есть нефтяные резервы, которыми она готова воспользоваться для поддержания экспортных поставок. Цены на нефть пошли вниз и за два дня опустились на 8%. Но потом опять, правда, уже не рекордными темпами, начали расти, особенно после опубликованной информации о том, что Саудовская Аравия готова закупать нефть для своих нефтеперерабатывающих заводов в Ираке. 23 сентября рост цен ускорился, после того как The Wall Street Journal опубликовала информацию о том, что на самом деле восстановительные работы в Саудовской Аравии затягиваются. Потом рынок, отложив саудовские проблемы, вспомнил о торговой войне США с Китаем, и цены несколько снизились. Такие ценовые качели вполне объяснимы: спекулянты трудятся не покладая рук, и не только на нефтяном рынке.
19 сентября аналитик CMC Markets в Сиднее Майкл Маккарти заявил агентству Reuter: «Вероятно, цены уже пришли к равновесию». И поспешил. Он сказал то, чего все ждут, но и сам прекрасно понимал, что от надежды до действительности немалая дистанция, подстраховавшись: риски сохраняются «на фоне обвинений Саудовской Аравией Ирана в причастности к атакам». А значит, на самом деле до равновесия на нефтяном рынке еще далеко.
Парад принцев
Ответственность за дроны сразу взяла на себя одна из сторон в йеменском конфликте – хуситы, против которых у них на родине воюет арабская коалиция во главе с Саудовской Аравией. Но Эр-Рияд настаивает на том, что, кто бы ни отправлял в рейд боевые беспилотники, за атакой стоит его давний противник, в том числе и в рамках исторического межконфессионального спора, — Тегеран. И более того, претендует на то, что располагает доказательствами прямого участия Ирана в бомбардировке объектов с использованием беспилотников Delta Wing UAV. Позицию Эр-Рияда разделяет Вашингтон. А это значит, что Ближний Восток на грани взрыва. Для начала саудовцы усилили атаки на позиции хуситов в Йемене.
Что называется, «на полях» стоит заметить: рыночные аналитики, пристально следящие за развитием событий, оказываются не чужды конспирологии (триллеры любят все). Андрей Верников, главный аналитик ИК «Церих Кэпитал Менеджмент», видит, например, в атаке дронов «странные моменты». Аналитик считает не случайным тот факт, что атака последовала практически сразу после того, как король Саудовской Аравии назначил нового министра энергетики, которым стал принц Абдель Азиз бен Салман Аль Сауд.
Замена на посту, ключевом не только для нефтяного королевства, но и для рынка в целом, была проведена, потому что Эр-Рияду нужны более высокие цены на нефть (бюджет Саудовской Аравии бездефицитен при цене барреля в $80), иначе королевство вынуждено прибегать к внешним займам, что оно уже делает. Поэтому на замену министра рынок отреагировал ростом нефтяных котировок — все ждали, что последуют инициативы по еще большему сокращению добычи в рамках ОПЕК+. Есть еще одна связанная с нефтяными ценами причина — сроки и условия продажи на рынке акций крупнейшей нефтяной компании Saudi Aramco. Получение средств от IPO необходимо для реализации программы структурной модернизации страны, выдвинутой другим принцем, на этот раз наследным, Муха́ммедом бин Салма́н бин Абдель Азиз Аль Сау́дом. А он стремится модернизацию ускорить. Бомбардировка месторождений и нефтяной инфраструктуры должна была нанести удар по этим планам. И она его нанесла. Цены-то выросли, но доходы Саудовской Аравии из-за падения добычи спикировали вниз, и впредь инвесторы будут осторожнее относиться к инвестициям в Saudi Aramco.
Истории про принцев (и особенно принцесс) всегда занимательны, но все равно без ответа остаются вопросы, кто взрывал объекты в Саудовской Аравии и, главное, что за этим последует.
Ход за Трампом
Для дальнейшего развития событий важна позиция Вашингтона. И президент Трамп, и госсекретарь Майк Помпео не раз делали угрожающие заявления в адрес Ирана. Но что последует за заявлениями?
Американские газеты опубликовали два сценария ответных действий со стороны США, причем каждая из газет выдает свою информацию и соответствующий сценарий как единственный достоверный. По версии Washington Post, после встречи Дональда Трампа с главой Пентагона Марком Эспером, состоявшейся 15 сентября, идет активная подготовка военного ответного удара по нефтяным объектам Ирана. Уже есть и реакция Тегерана. Там говорят, что корпус стражей Исламской революции находится в полной боевой готовности. А министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф предупредил, что любое нападение на его страну из-за атаки на нефтяные объекты Саудовской Аравии приведет к «тотальной войне».
Условно «голубиный» сценарий презентовала газета The Wall Street Journal. По ее версии, Белый дом делает ставку на создание международной коалиции с целью еще большего санкционного давления на Иран. Важно, что Дональд Трамп, как пишет The Wall Street Journal, выступает против прямого военного удара США по Ирану, но готов оказать поддержку Саудовской Аравии, если она решится на какие-либо военные действия против Тегерана.
Здесь есть и американская внутриполитическая составляющая. Трамп буквально только что уволил своего помощника по национальной безопасности Джона Болтона. Причина — тот еще до атаки дронов предлагал ужесточить американскую политику, в частности, по отношению к Ирану, с чем президент не соглашался. Если теперь Белый дом выберет самый жесткий сценарий антииранской политики, это будет косвенным признанием, что в споре советника с президентом правым был не Трамп.
20 сентября Дональд Трамп публично высказался за санкционный, а не военный ответ Ирану. Но наверняка Соединенные Штаты, добиваясь еще большей международной изоляции Тегерана, держат наготове и военные акции. В любом случае продолжение следует.
Ценник на баррель
Конфликт развивается вокруг нефти, а значит, ключевое значение, помимо геополитических раскладов, имеет будущее цены барреля. Не надо быть пророком, чтобы сделать прогноз: чем горячее будет дальнейшее развитие событий, тем выше взовьются цены. В какой-то мере сегодня политики еще не утратили возможность повлиять на то, как высоко и надолго ли они поднимутся. На рынке уже готовы рисовать ценники и в $100 за баррель, но гораздо любопытнее предупреждения, по которым достижение цены в $80–85 уже критично для США. Баланс между интересами нефтяников и остальной экономикой нарушается, и, главное, негатив начинают ощущать рядовые американцы, столкнувшись с новыми ценами на автозаправках. Это тоже фактор, ограничивающий готовность Дональда Трампа дать свободу рук Пентагону для решения «иранского вопроса».
А что же Россия? Как бы цинично это ни звучало, федеральному бюджету и Фонду национального благосостояния обострение ситуации вокруг Саудовской Аравии и Ирана банально выгодно. Ведь почти половина бюджета и все государственные резервы пополняются именно за счет сырьевого экспорта. Но и здесь есть свои чисто экономические ограничители. Высокие, а тем более сверхвысокие цены на нефть противопоказаны мировой экономике, они сокращают возможности ее роста, а значит, ограничивают спрос не только на нефть, но и на другие сырьевые товары, экспортируемые из России. Татьяна Евдокимова, главный аналитик Nordea Bank, формулирует так: «Рост цен на нефть, связанный с сокращением предложения (как в случае с атаками на Саудовскую Аравию), имеет отрицательные последствия для глобального экономического роста и, как следствие, для аппетита инвесторов к рисковым активам. В результате положительное влияние более высоких цен на нефть для рубля частично нейтрализуется общим ухудшением настроений инвесторов». Значит, и рубль от перегрева нефтяных цен может в конечном итоге пострадать.
Минус полтриллиона рублей
Есть и еще одно немаловажное обстоятельство, которое будет оказывать влияние на цены на российскую нефть в 2020 году. И оно никак не связано ни с предстоящим в октябре визитом Владимира Путина в Саудовскую Аравию, ни с дронами, кто бы их ни запускал, ни с Ираном, ни с США.
С 1 января 2020 года вступают в силу новые требования Международной морской организации ООН. Содержание серы в судовом топливе должно быть снижено с 3,5 до 0,5% для уменьшения вредных выбросов в атмосферу. Неизвестно, знакомы ли в Международной морской организации ООН с афоризмом Дмитрия Менделеева: «Топить нефтью — все равно что топить ассигнациями», но с 2020 года в топки судов должна поступать нефть выше качеством, чем это допустимо сегодня.
Международное рейтинговое агентство Fitch, отталкиваясь от этой информации, сделала следующий вывод: раз нефть основной российской марки Urals более сернистая и плотная, чем эталонная марка Brent, она будет торговаться на мировом рынке с растущим дисконтом к эталону. Россия почувствует это уже в последнем квартале 2019 года. Если сейчас дисконт Urals к Brent варьируется от $0 до $2 за баррель, то в конце 2019 — начале 2020 года отрыв, как считают в Fitch, может вырасти еще на $1–7 за баррель. Если среднее падение оценить в $3,5, то федеральный российский бюджет недосчитается 500 млрд рублей (если Brent будет стоить $60 за баррель). Потери будут складываться из более низких поступлений от налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), налога на добавленный доход и экспортных пошлин.
Российский Минфин расчеты и предостережения Fitch не комментировал. Что, впрочем, неудивительно. Новые нормативы в любом случае будут введены, а значит, на рынке последуют перемены — это как дождь: раз он идет, то ничего не возразишь. С тенденцией, указанной Fitch, все как с дождем. Другое дело конкретные цифры. Сколько будет стоить нефть в 2020 году, особенно после атаки 14 сентября и ее последствий, которые могут быть очень разными, не знает никто. Но, увы, теперь точно известно, что, какими бы они ни были, российская нефть Urals будет торговаться существенно ниже, чем Brent. И это новый и конкретный удар по российским финансам.
Правда, есть хотя бы частичное утешение. Международный рынок в определенном смысле привык к сернистой нефти, есть именно на нее ориентированные перерабатывающие мощности. И есть Венесуэла, нефть которой насыщена серой, но экспорт этой латиноамериканской страны резко упал по политическим и экономическим причинам, которые вряд ли будут устранены в течение ближайшего года. А раз так, то мощности по переработке венесуэльской нефти могут частично переключиться на нефть российскую, спрос на которую сохранится. Венесуэльский фактор в расчетах Fitch не учтен, значит, потери российского бюджета будут ниже названных агентством.
Но потери бюджета в любом случае будут. И если они будут соизмеримы с оценками Fitch, последует ответ Минфина в виде стремления их компенсировать. Тогда следует ждать новой волны фискальных инициатив и усиления налогового пресса внутри страны. Со всеми негативными последствиями для российской экономики и для реализации майского указа Владимира Путина.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
