Проходя в эти дни «огонь, воду» — Иркутская область, Сибирь, Россия, — ждут не «медных труб», полагающихся по старой присказке, а выхода или хоть какого-то просвета в дьявольской веренице «стихийных (?) бедствий».
в нашем инстаграм Что «огнем», пожарами скрывают криминальные вырубки — в Сибири известно всем. Президент Путин на форуме ОНФ согласился: «Да, это может быть связано меж собой. Да, мнение не лишено оснований. Потому что, действительно, самый простой способ покрыть воровство леса — это поджечь отдельные участки». А «объедки пира» «черных лесорубов»? После вывезенного в Китай, Узбекистан кругляка, горы сухих, опилок, щепы, веток — те же «мины (не очень) замедленного действия».
И прямо в дни пожаров рядом — наводнение, смытый Тулун.
«Но дожди — это уж точно стихия! Ах да! Там еще дамба кирдык…»
Но человеческий фактор — не только качество тулунской дамбы 2008 года постройки. Топят людей и… «черные лесорубы»!
Две беды так давно гуляют по стране, что я вспомнил и давний, но все еще работающий пример, образ. Когда-то я вел мастер-класс журналистики. И подбирая примеры того, как нагляднее объяснять читателю связь событий, предложил «мысленный эксперимент».
Возьмите бильярдный шар и теннисный мячик, не из настольного, а большого тенниса, лохматенький, по которому лупит Шарапова. Можно реально взять в руки, а можно лишь вообразить: на макушку сих объектов капаем водичку. Трех капель достаточно, чтоб узреть всю разницу. Лысый бильярдный (с бегущим по нему «цунами») — это наш «земной шарик». Такой, каким его могут сделать бандит, скромный китайский заказчик и простой лесоруб, которому «детей кормить надо».
Если вдуматься, лес — тоже водохранилище, но Живое и Совершенное! Его барьеры не прорвутся (см. Тулун), но главное, вбирая паводки, он отпускает их равномерно — во времени и пространстве! Вода, собравшаяся за плотиной, выпускается в одно русло — а рядом те же пересохшие поля и леса (оставшиеся). А водохранилище леса — как полная губка смачивает, спасает огромные пространства.
Но от «мысленных экспериментов» перейдем к эксперименту вполне реальному, удачному, тут напрячь надо только память. Когда после санкционно-контрсанкционного вальса наши овощи, фрукты впервые попали в наши магазины, помните репортажи, реплики сельхозпроизводителей?
— Да нам же и близко нельзя было подступиться! Турецкие помидоры, польские яблоки… У них с этими торговыми сетями все повязано. Это ж мафия!
В одном можно поправить слегка ошарашенных подарком судьбы селян. Не мафия в дон-корлеонском смысле — а госпожа Текучка устроила все так. Товаропотоки складывались годами. Ну, может, премировали друг друга: за надежные поставки, за аккуратные приемки, проплаты. Огромные взятки таможне? Вряд ли. Большие, долгие потоки как раз все «оптимизируют», усредняют.
Но… где те помидоры-яблоки — и где сибирские кедры! Сходство, если отвлечься от фактуры, в главном. Сложившиеся «системы», потоки с огромным числом интересантов — перерубаются одним централизованным решением. О моратории на вывоз леса сегодня заговорили особенно громко.
6 февраля иркутская активистка Ольга Жакова передала в Администрацию Президента РФ подписанную 170 000 сибиряками петицию. Вскоре под ней стояло уже 640 000 подписей. Требование: «Ввести мораторий на экспорт необработанной древесины из России. Деревообработкой должны заниматься только на территории России и только жители нашей страны».
Вот какая «бумага» (см. заголовок статьи) может защитить Сибирь от «воды и огня». Но только в случае, если где-то в верхнем ее углу ляжет еще одна подпись, с резолюцией (невольно настраиваешься на старинный стиль): «Быть по сему!»
Во дни роста числа подписантов (и синхронного роста числа пожаров и жертв наводнений) я немножко посодействовал с публикацией талантливому иркутскому журналисту, драматургу Владимиру Попову. Хотя, конечно, подобные «репортажи с петлей на шее» должны проходить и без всяких содействий.
В его статье есть «стартовая картина». До начала настоящего лесо-криминального бума:
«Борис Дементьев работал в бригаде местного бизнесмена, депутата городской Думы, «уважаемого в мире бизнеса и криминала».
— Лет десять назад такого проникновения китайских бизнесменов в Иркутскую область не было. Были пилорамы, где работали китайцы. Но местные бизнесмены не подпускали китайцев и близко к делянам. Рубили лес мужики из соседних деревень. Все было просто. Легально. Куда поедет китаец? Не в тайгу же с простыми мужиками разговаривать? Он приезжает на ЛПК (лесоперерабатывающий комбинат), ему менеджер по работе с иностранными бизнесменами объясняет, что и как. У директора ЛПК договоры, допустим, с пятнадцатью бригадирами на один порубочный сезон. Все эти пятнадцать подчинялись моему шефу. Бригады в октябре заходили в тайгу и начинали пилить лес. Как наступали холода, почва подмерзала, в тайгу загоняли лесовозы. Директор ЛПК направлял китайца к моему шефу: там скажут, сколько платить. Расклад был: китаец вносил в нашу кассу 2200 руб. за куб кругляка (в ЛПК он шел по 900 руб.). С тех денег платились налоги. С кубометра набегало 1300 руб. Каждая смена рубила 200–400 кубов. К декабрю начинали отправлять древесину китайцам. Каждый сезон рубили по 600–700 тыс. кубов...
А сегодня, по официальным данным Минприроды РФ, более половины всей незаконно добытой российской древесины заготавливается в Иркутской области. На ее долю приходится 62% лесного экспорта всего Сибирского федерального округа. За последние пять лет объемы незаконных вырубок леса увеличились на 70%. Протестующих нет — все поневоле втянуты в криминальный лесной бизнес».
Охватывает Попов и ситуацию (еще более плачевную) Приморья:
«41% лесов вырублен практически полностью. Еще 40% — вторичные леса и гари, деградировавшие по вине человека, с помощью топора и огня. 15% — участки, где нет древесины достойного качества. И лишь 6% — ненарушенные леса, и остались они лишь на территории заповедников и национальных парков, на территории орехо-промысловых зон, где вырубка запрещена, но только на бумаге. Пускают под топор и эти территории»…
Вообще-то министр природных ресурсов и экологии Дмитрий Кобылкин еще 7 ноября прошлого года на правительственном часе в Совете Федерации говорил: «Китай — основной рынок, куда вывозится древесина. Я министру (КНР) сказал простую вещь. По настроению президента (России) и председателя правительства, если мы в ближайшее время не наведем порядок со стороны в том числе Китая, мы закроем полностью экспорт в Китай древесины»…
Наверно, хоровод иркутских трагедий должен упомянутое «настроение» сделать еще более непримиримым?
В одной ТВ-передаче на мой пример с одноразовым перекрытием потока (фруктово-овощного) услышал опасливое, но искреннее: «Ну ты сравнил! Одно дело обрубить польские, НАТОвские яблочки — а Китай сейчас наш главный союзник».
Тут и вспомнил опять далекий по фактуре, но близкий по сути прецедент.
Вдоль реки Туманган (Туманная) проходит примерно 50-километровая наша граница с КНДР. Но сходясь, Россия и КНДР тем самым оставляют Китай в тех же 50 км от моря. Его гигантские провинции Хэйлунцзян и Гирин лежат рядом, выхода к Японскому морю не имея. Там и находится наш важнейший незамерзающий порт Зарубино.
Но… когда в лихие святые (ненужное зачеркнуть) 90-е дело шло к продаже/аренде Зарубина — Китай не был стратегическим партнером России! Сказать иначе: не Китай был партнером, ориентиром в те 90-е.
И вот именно после «смены вектора», в 2000-е, Китаю было отказано в продаже. Многие в Москве, узнав, что я направляюсь туда, просили удостовериться: а не сдан ли «втихую»? Приехал, поговорил с директором Вячеславом Буриным, сам убедился и для московских друзей собрал отчет: ныне это самая, пожалуй, перспективная «точка роста» страны.
А о серьезности прошлых планов говорит композитная колея: параллельно российской — китайская на участке Хунчун—Сухановка, «присоединившая» было Зарубино к Китаю. Но десятилетие спустя оказалось: можно строить партнерство и порой вежливо отказывать.
От лесного моратория «убыток казне»? Что об этом кричат персонажи более ориентирующиеся на свою, карманную казну, — понятно. Остальным я бы напомнил убытки от пожаров, наводнений и что все равно «казна» (не карманная, а государственная) имеет с их бизнеса копейки, раза в 4 меньше, чем Финляндия от своего леспрома.
Потратить тот же 1 млрд не на компенсации пострадавшим в Тулунах и пожарах, а на зарплату лесорубов, всех втянутых в криминал. А уж альтернативное им занятие найти в Сибири-то!..
В Великую депрессию 1930-х США нашли занятие миллионам: инфраструктура.
Тем более наш Государственный резервный накопительный фонд так гордо и зовется: Фонд будущих поколений! Оставить им, поколениям, не лысый выжженный бильярдный шарик из моего давнего примера, а… хотя бы то, что сами получили лет -надцать назад.
