Бывший высокопоставленный сотрудник СКР Денис Никандров, сдавший своих коллег и начальника Александра Дрыманова, сделал это «под колоссальным давлением». Более того, находясь под прессингом, Никандров пытался несколько раз покончить жизнь самоубийством. Об этом 29 января в Мосгорсуде рассказал экс-глава управления СКР по ЦАО Алексей Крамаренко.
Кроме того, высокопоставленный сотрудник СК рассказал о своих доходах, секретном разговоре в здании ФСБ, роли «решальщика» Дмитрия Смычковского и знаменитом пьяном дебоше на Арбате с участием «безопасника» СК Михаила Максименко.
Начал же Крамаренко с перестрелки на Рочдельской улице, которая предшествовала всем громким событиям. Если вкратце, то, по словам обвиняемого, в ресторане «Элементс» шли исключительно деловые переговоры, которые совершенно случайно из-за личной неприязни переросли в перестрелку. Во время этих переговоров, напомнил Крамаренко, подрядчики, делавшие в ресторане дорогой ремонт, а также дизайнер Фатима Мисикова требовали, чтобы владелица заведения Жанна Ким заплатила за работу. Та в свою очередь настаивала на том, что ремонт был сделан плохо, и предполагала идти в суд. Примечательно, что во время переговоров никто никому не угрожал, и то, что общение закончится перестрелкой, никто не ожидал. По словам Крамаренко, согласно аудиозаписи, Ким собственноручно выпроводила из ресторана сотрудника полиции Шакирова и отказались писать заявление о вымогательстве. А конфликт возник между Андреем Кочуйковым (он же Итальянец) и бывшим сотрудником ФСБ Эдуардом Буданцевым, который заявил, что является адвокатом Ким. По словам подсудимого, Буданцев в кафе пил спиртное и поругался с Кочуйковым, когда тот за пять минут до перестрелки попытало зайти в переговорную. Следователи, пояснил Крамаренко, не понимали, почему Буданцев убивший двух человек (в том числе ранивший Кочуйкова), находится на свободе, а остальные сидят.
— Инициатором перестрелки стал Буданцев. Он выхватил пистолет, пристрелил двух лиц и ранил самого Кочуйкова. У Кочуйкова и Романова оружия не было... Максимум, что усматривалось в действиях Кочуйкова и Романова, — самоуправство, — сказал Крамаренко.
Рассказал подсудимый и о роли «решальщика» бизнесмена Дмитрия Смычковского, который до сих пор скрывается в Англии, так как на родине ему вменяют передачу взятки от криминального авторитета. По словам Крамаренко, Смычковский, который «не является сотрудником СК, но является человеком с обширными связями» не только в правоохранительных органах, но и в политики и бизнесе, еще до подачи дела в СКР по ЦАО знал, что это произойдет. Незадолго до передачи дела Смычковский приехал к Крамаренко на работу (до этого мужчины общались только в 2008 году) и предупредил его об этом. Однако, как показалось подсудимому, Смычковский таким образом занимался позерством и демонстрировал свою глубокую осведомленность.
Прошелся Крамаренко и по личностям. Так, по словам подсудимого, с Дрымановым у него всегда были только рабочие отношения, «не было ни неформальных бесед, ни употребления спиртных напитков». Более того, Крамаренко ожидал назначения на должность заместителя ГСК СК по городу Москве. Однако Дрыманов привел свою команду, и Крамаренко остался на своей должности.
Знакомство с Максименко произошло по служебной необходимости. «Безопасник» два года осуществлял охрану Крамаренко и его семьи, которой поступали угрозы. В 2011 году между мужчинами произошла конфликтная ситуация»:
— Я не буду о ней говорить, потому что она не касается уголовного дела. Я понимал, что негатив между нами есть, но переломить ситуацию я не мог... Ну и бог с ним.
Коллеги после драки (по некоторым данным, она произошла прямо в здании СК) увиделись только в 2016 году. Произошло это на Арбате у ночного клуба.
— 11 мая мне позвонил Гусев (начальник личной охраны Александра Дрыманова. — Прим. авт.) и сказал: «Тебе надо приехать и забрать нетрезвого Максименко». Я подъехал в пять или полпятого утра. Максименко возмущался и не хотел ехать домой, высказывал Гусеву, что он мне позвонил, — рассказал Крамаренко.
Подсудимый пояснил, что отвез сослуживца домой, и тот пригласил его к себе:
— Мы с ним употребили спиртные напитки... были претензии ко мне, что «стучу» в ФСБ, сажаю невиновных лиц... По данному делу ничего сказано не было. Потом в квартиру к Максименко приезжал Дрыманов с Гусевым.
По словам Крамаренко, в 2016 году Максименко объявился снова — позвонил ночью и обвинил его в том, что он «крышует» обменники, и после поставил задачу рассмотреть вопрос об увольнении Крамаренко.
Также подсудимый назвал Никандрова, сделав паузу, «специфическим человеком».
— У него было мнение, что я занимаю его должность. Никаких неформальных разговоров между нами не было. А по данному делу было всего три разговора, — сказал Крамаренко.
Чуть позже подсудимый рассказал об одном из них. Беседа состоялась в следственном управлении ФСБ в кабинете следователя Гладышко. После очной ставки бывшие коллеги, стоя у окна, в течение часа курили и обсуждали новые показания Никандрова.
— Мой единственный вопрос был: зачем давать такие неправдивые показания? Зачем оговаривать себя и Дрыманова? Никандров сказал, что на него оказывалось колоссальное давление, у него даже были попытки суицида, у него очень упало зрение, ему не разрешали свидания с родственниками, — сказал Крамаренко.
На этом моменте судья прервал Крамаренко, и тот не смог рассказать, как изменилась жизнь его коллеги после заключения сделки. Однако в своей подготовленной речи Крамаренко собирался озвучить, что Никандров действительно стал жить лучше: следователи разрешили ему свидания с новой женой Анастасией, которая привозила ему чистую одежду, домашнюю еду, также Никандрову выделили настольную лампу, пригласили офтальмолога. После этого Никандров угрызения совести не испытывал.
Чуть позже он вернулся к приватному разговору в кабинете ФСБ:
— А ты-то деньги получил? — задал вам вопрос Никандров. — Нет, не успел еще, — отвечаете вы. Как вы можете это объяснить? — поинтересовался председательствующий.
— Я воспринял это как шутку... Ранее говорилось, что, мол, все успели получить кроме меня.
— Это вы так в кабинете ФСБ шутите? — закончил риторическим вопросом судья.
Пожаловался Крамаренко и на давление со стороны следствия. По его словам, ему обещали наказание — всего четыре года, смягчение условий содержания, возможность встречаться с женой.
— Следователь Ставицкий говорил: «Посмотри на Никандрова». Я отвечал, что взяток не брал, не получал, я невиновен и ни о какой групп мне неизвестно.
Примечательно, что во время разговора с Никандровым в ФСБ Крамаренко впервые услышал и о карточке с деньгами, которую Никандров передал в качестве взятки за повешение по службе. Никандров подтвердил, что приобрел карту, активировал ее.
— Тогда Никандров стал провоцировать меня, чтобы я через своего адвоката передал Дрыманову, чтобы он нашел расписку о том, что якобы получил от Никандрова деньги в долг.
Рассказал подсудимый и о своих доходах. Летом 2016 года Крамаренко уводился по собственному желанию и устроился в госкорпорацию. Там он стал получать порядка миллиона рублей в месяц.
— К концу года мой доход составляет около 10 миллионов рублей, я мог позволить миллион рублей хранить дома, — сказал подсудимый.
Чуть позже судья вернулся к вопросу о зарплате подсудимого:
— Алексей Игоревич, какая у вас была зарплата в следственном комитете? — поинтересовался председательствующий.
— Около 200.
— Совсем мало...
— Около 200 тысяч рублей, ваша честь, — пояснил подсудимый.
После этого судья спросил, почему Крамаренко раньше не перешел на высокооплачиваемую работу.
— Ваша честь, я 22 года служил в правоохранительных органах, другой жизни не видел, у меня другой менталитет, — пояснил Крамаренко.
Читайте также: Нюансы взяточничества в СКР: «Меньше, чем за миллион, не отделаются»
Смотрите видео по теме:
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
