На фестивале в Анапе кино казахского производства представлено сразу двумя картинами в категории «Игровое и полнометражное»: «Аруах» режиссера Хуата Ахметова и «Шыкаршы» Ермека Турсунова. На русский язык оба названия переводятся как «дух» и «хранитель». А их главные герои, как и сами актеры Асанали Ашимов и Мурат Мукажанов, приехавшие представить картины вместо режиссеров, оказались лучшим примером национального этноса даже вне съемочной площадки.
Открывать любое мероприятие всегда сложно и волнительно, даже для таких опытных бойцов, как народный артист СССР Асанали Ашимов. Поэтому дабы избежать вероятных нападок в адрес фильма, он просто отметил: «Это все кино». Как оказалось, замечание Ашимова перед показом стало чуть ли не единственным успокоением во время то и дело возникающего недоумения по ходу просмотра.
Объективно можно отметить одно — самый живой и хорошо прописанный персонаж «Аруаха» и есть персонаж Асанали. Он же старик Агатай, бывший разведчик, хранитель глухой степи, знаменитый на всю округу травник, философ и вообще доброй души человек. Последнее особенно хорошо проявляется в заботе о прибившихся к Агатаю волчонке и мальчонке Бобеке, десятилетнем сорванце, который сбегает из детского дома.
Зачин вполне внятный, простой и понятный. Но чем дальше режиссер старался набросать сюжетных петель, тем сильнее они путались с логикой и правдой жизни. Порой сценарий будто умышленно упрощался до азов: зло — черное, добро — белое. Так, человек с ружьем в кадре — однозначно плохой, а чтобы это понял каждый дурак, пусть он будет еще и наркоманом.
Принимаем правила игры и следим за нарочито показной драмой «своих и чужих», как внезапно философская притча превращается в юмористический фарс, и повзрослевший усыновленный малый готовится к собственной свадьбе под чутким руководством семидесятилетнего Агатая. Только происходит это на ускоренной перемотке в духе культового телеситкома «Деревня дураков».
Завершается фильм все же трагедией. То самое упоротое зло с ружьем буквально поджидает лекарского пасынка и наказывает парня за точно поставленный по одному лишь взгляду диагноз своего отца. Не пытайтесь искать логику. Асанали Ашимов же сказал — просто кино. Но почему-то от этого не легче. Зато по признанию одного из членов жюри, сам Ашимов вполне может претендовать на приз «Киношока» за лучшую мужскую роль.
Другое дело «Шыракшы» Ермека Турнусова. Эта история склеена лучше, хотя и не без изъянов, самый первый из которых — чудовищный русский дубляж. Все же, когда узнаваемые по голливудским фильмам голоса озвучивают этническую историю казахского аула, не то что слух режет, от сюжета отвлекает. А он, кстати, занятный.
Главный герой привозит с войны необычное сокровище: кинопроектор и несколько трофейных фильмов (Чарли Чаплин, Лоуренс Оливье), доставшихся ему чудесным образом от немецкого киномеханика. Разглядев в этом миссию и смысл жизни, оставшийся без жены и семьи он всю жизнь колесит от района к району и словно культурный проповедник показывает казахам кино. Но поскольку все оно на английском, то сопровождает действие собственными комментариями.
«Вот брат брата убил, на жене его женился и трон занял. А что же ей одной пропадать? Молодая ведь баба еще. Да только сын все узнал и вместе с друзьями спектакль разыграл, да всю правду рассказал», — говорит герой Мурата Мукажанова под пронзительное «Give me the light» в фильме Оливье. Это «Гамлет», если вдруг остались сомнения.
Истинный восторг вызвало появление Нины Усатовой в эпизодической роли чабанской вдовы. Она такая истинно русская баба (пусть и казахская по сценарию): и в огонь, и в воду, и коня на скаку, и в горящую избу… А толку-то, когда муж умер? Так и решили засватать народного киномеханика и Катиры-динамит.
— Мне показалось, что всю сцену с Ниной Усатовой вы сами придумывали, вдвоем. Такая она душевная и органичная: маленький казах и на контрасте большая русская баба.
— Вы не представляете, какое удовольствие с ней работать, — признается Мукажанов. — Там эпизод есть, где после сватовства мы пьяные песни поем, повалившись друг на друга. Так Нина сама русскую затянула, а я стал казахскую подвывать. Мне даже делать ничего особо не пришлось. Вы сами все видели. В этом эпизоде есть жизнь.
— Перед началом показа вы сказали, что «фильм не без недостатков». Что именно вы имели в виду?
— Свою работу, конечно. Я с 1962 года играл только в эпизодических ролях, а потом в Народном театре. Так что эта роль — мой дебют в большом кино. За остальное должен отвечать режиссер.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
