Эта команда, вот уже несколько лет сохраняющая статус фаворитов прогрессивной думающей публики, абсолютно заслуженно стала финалистом в номинации «MegaБит Awards» ежегодной премии «Звуковой дорожки». Ее звучание кажется одновременно минималистичным и насыщенным, тексты эмоционально точно попадают в цель и сплетены тонко, как кружево. У OQJAV есть свой узнаваемый творческий почерк, непохожий ни на чей другой. Изначально группа была создана Вадиком Королевым (экс-фронтмен команды «Пилар») и Катей Павловой («Обе Две»). Чуть позже к ним присоединился Даниил Шайхинуров (он же Daniel Shake), и в 2014-м коллектив выпустил дебютный альбом «Окуджав». Сейчас состав почти полностью изменился. Из «пионеров» остался только Вадик, к которому присоединились пианист, композитор Ярослав Тимофеев и Дмитрий Шугайкин, отвечающий за звучание, кнопки и бас. В интервью с музыкантами MegaБит узнал, как Бах стал советским композитором, почему коллективный разум уживается с массовым безумием и что общего у всех поклонников OQJAV.
- Ребята, за время существования группа получила премию Артемия Троицкого «Степной волк», стала обладателем «Золотой горгульи», была номинирована на MTV Russian Music Awards. Мотивируют ли премии и награды? Или это скорее внешняя атрибутика, на которой не хочется заострять внимание?
Вадик: Они объективно важны для обретения новой публики, но у нас никогда не было цели потешить свое самолюбие. Как-то глупо получить, например, Нобелевскую премию, обрадоваться и не написать потом больше ни одной книги.
Дима: Награды — это некий бонус, «лакомство», но стремиться их заполучить во что бы то ни стало — это странно. Мы даже никогда не обсуждали между собой эту тему.
- С момента возникновения проект трансформировался. Что в итоге изменилось? И что осталось неизменным? Я говорю сейчас о внутренней динамике…
Вадик: Со сменой состава и сама музыка стала другой. В одну реку нельзя войти дважды, и у каждого свои представления о творчестве. Когда у меня возникла идея начать работать с Ярославом, я не планировал заменить им Даниила, просто группа стала двигаться в другом музыкальном направлении. С Димой тоже все сложилось органично. Мы постепенно привыкали друг к другу, начали чувствовать друг друга все больше с каждым концертом, каждой репетицией. Ребята раскрылись, начали петь. В прошлом составе все участники были поющими, и я переживал, что в результате изменений команда станет одноголосой. К счастью, этого не произошло. Все было органично. Сначала я думал, что мы будем работать втроем с Ярославом и Катей. Но когда Катя поняла, что у нас со Славой произошла творческая сцепка, стало рождаться нечто новое, она осмелела и ушла. В тот момент я уже был к этому готов. У меня не было мыслей, что все плохо, все предатели и бросили меня.
- В каком направлении вам интересно двигаться?
Дима: Хочется выкладываться на все сто процентов, максимально точно чувствовать друг друга, реализовывать то, что приходит здесь и сейчас — в моменте.
Вадик: Я абсолютно согласен. Плевать в вечность мне, например, совершенно неинтересно. При этом мне нравится, что ребята очень гибкие. Когда Слава пришел в OQJAV, я думал, что возникнет сильный перекос в сторону фортепианной музыки. Да, в какой-то момент так и произошло, но сейчас я не могу сказать, что он постоянно тянет одеяло на себя и хочет обязательно внедрить в каждую композицию звучание рояля. Есть произведения, в которых не принимает участия Слава, есть те, в которых не принимает участия Дима, но, когда творческий процесс только начинается, мы всегда садимся втроем и обсуждаем, какой будет песня, учитывая наши идеи и особенности. Мне нравится, когда композиции рождаются таким образом.
- Последний альбом «Листики-цветочки» навевает ассоциации с музыкой Таривердиева. Причем не с самыми хитовыми песнями из фильмов, а скорее с менее известными и более авангардными его произведениями. Есть ли у вас какие-то маяки, ориентиры, если говорить о традициях?
Слава: Его имя часто всплывает в комментариях к нашим песням. Кто-то однажды спросил: «Это вы нашли в неопубликованном у Таривердиева?» Мы ответили, что опубликовали ненайденное. Конечно, музыка рождается без чьего-либо прямого влияния, но потом определенные аллюзии возникают. Вообще, Таривердиев прекрасен тем, что он сделал Баха советским композитором. Он взял у классика очень многое и добавил какую-то особенно трогательную интонацию. Та сфера, в которую он окунулся, очень богатая, еще во многом неисчерпанная. И нам она тоже интересна. Когда классика (часто, например, барочная музыка) сочетается с какой-то современной чувственностью и сентиментальностью, рождаются вещи, которые цепляют многих людей. И у этих произведений похожая энергетика, поэтому и возникают параллели. Любопытная история получилась с нашей песней «Два секрета». Это такая нишевая ретро-композиция, в которой слышатся отсылки к советским песням 70-х. Мы думали, что она останется нашей «домашней радостью», а она в итоге стала одной из двух самых популярных композиций с альбома. Мы не занимаемся стилизацией специально. Такие вещи рождаются сами собой. И срабатывают тоже сами.
- Как вы оцениваете ту музыку, которая сейчас попадает в топы мировых чартов? Зачастую она вызывает недоумение. Притязательный слушатель может назвать это жестким словом «трэш»…
Слава: Это интересный культурологический вопрос. Я как-то был на радио в связи со своей работой в филармонии. Ведущий решил меня спровоцировать. Он включил мне самые популярные песни в одной из соцсетей и спросил, почему они стали хитами. Первой была «Панда» Cygo. И я объяснил, чем она цепляет. Во-первых, эмоционально заряженным гармоническим квадратом, во-вторых, грассированием. Вторым треком была «Медуза» Matrang. С ней точно такая же история, там используются определенные приемы, которые подсознательно располагают слушателя. Так что даже если это «трэш», «мусор», то очень умело подобранный. Толпа всегда выбирает простое. Так было во все времена. С другой стороны, наряду с массовым безумием, глупостью существует и коллективный разум. Иначе люди, пережив века, не хранили бы память о Леонардо да Винчи, Моцарте. Они выбрали этих героев.
- Важен ли для вас диалог с публикой?
Вадик: Во время концерта — безусловно. Я всегда чувствую, когда идет отдача, происходит энергетический обмен. Но мне сложно представить ситуацию, в которой я думаю о слушателях, сочиняя песню, если, конечно, я не влюблен в кого-то из них. На самом деле в конъюнктуре нет ничего страшного, я ее не боюсь, она может быть даже интересной — почему нет?.. Однако в проекте OQJAV мы в эту сторону не идем. Может, как-нибудь и побалуемся, но не сейчас.
Слава: Ты приезжаешь в новый город, выходишь на сцену и видишь, что у людей, которые приходят на твои концерты в разных географических точках, похожие повадки, одежда, манера танцевать и говорить. У всех, кто тянется к одной музыке, есть что-то общее, даже если эти люди живут в разных городах, казалось бы, в разной социальной среде. Наши слушатели, мне кажется, ищут расслабления… Как в современном танце, основанном на принципе напряжения и расслабления. Напряжение — это то, что связано с учебой, работой, какими-то бытовыми вопросами, которые надо решать, а расслабление — это погружение в нашу музыку. Скажем так, слегка интеллектуальное расслабление.
- Исторически сложилось, что такие города, как Екатеринбург, Питер, стали средоточием интересных музыкальных явлений. Влияет ли место на творческую активность?
Вадик: Безусловно. Сейчас чуть в меньшей степени, потому что с развитием интернет-технологий мир, как и вся информация, стал открытым, но раньше это влияние было особенно сильным. Так случилось, что в Екатеринбурге, бывшем Свердловске, сформировался очень мощный рок-клуб, там появлялись по-настоящему великие рок-группы. И конечно, следующее поколение вдохновлялось их творчеством. Если же рассуждать о духе каждого города — здесь мне сложно говорить, потому что я атеист.
- А как время влияет на творческий процесс? Несколько десятилетий назад, например, поднялась волна протестного рока, а что происходит сейчас?
Вадик: На мой взгляд, в 2011 году мир выдохнул, все немного расслабились, что отразилось и на музыке. У меня были именно такие ощущения. В 2014-м возникло напряжение, и внешняя, и внутренняя политическая ситуация обострилась, в музыке поднялась новая волна протеста, она стала жестче как по содержанию, так и по форме, потому что фон влияет на все, даже на любовь, а уж тем более на творчество. Возможно, пройдет еще какое-то время, и вектор снова изменится.
Слава: А мне кажется, как раз где-то в 2011 году, если говорить конкретно о происходящем в России, напряжение уже стало нарастать. Началась волна протестов, а потом она была «зажата», сглажена. Люди поняли, что ничего не получилось, попытка сменить власть была провалена, но определенная энергия накопилась. И эта энергия была направлена в творческую сферу. В результате в жизни люди потерпели поражение, но в искусстве одержали победу, поняв, что на этом поле пока можно все.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
