10 октября актер Алексей Кравченко отметит 50-летие. На недавнем Венецианском кинофестивале он представлял грандиозный трехчасовой фильм «Раскрашенная птица» чешского режиссера Вацлава Мархоула вместе со звездами мирового кино Удо Киром, Стелланом Скарсгардом, Барри Пеппером. Это стало возможным во многом потому, что еще 13‑летним подростком он снялся в картине «Иди и смотри» Элема Климова.
В 2017 году картина 1985 года «Иди и смотри» получила главный приз в программе «Венецианская классика», и отборщики фестиваля назвали ее лучшей картиной о Второй мировой войне. Так считает и Вацлав Мархоул. В Венеции он вспоминал, как, выйдя из пражского кинотеатра на Вацлавскую площадь, не мог идти, долго сидел на лавке, погрузившись в свои мысли. Но пересматривать фильм не готов — слишком тяжелый. Работа над собственной картиной «Раскрашенная птица» заняла у него 11 лет. Снята она на межславянском языке (в Венеции его называли руссо эсперанто). Вторая мировая показана там глазами шестилетнего ребенка-сироты, который проходит все круги ада. И счастье, что он встретит на своем пути советского бойца, роль которого и сыграл Алексей Кравченко. Вместе со своим товарищем в исполнении канадского актера Барри Пеппера они сделают мальчика сыном полка. Можно сказать, что Алексей смотрел как в зеркало на этого ребенка. В «Иди и смотри» он сам сыграл мальчишку, пережившего все ужасы войны.
Мы разговариваем с Алексеем Кравченко в Москве накануне предстоящего юбилея.
— Как я поняла из интервью Вацлава Мархоула, он пригласил вас в «Раскрашенную птицу», потому что видел фильм Элема Климова?
— Вацлав знал меня по «Иди и смотри», который увидел еще в детстве. Мы с ним люди одного поколения. Он мне сразу сказал, что, задумав эту историю, знал, что я обязательно буду у него сниматься. Вацлав собрал такой актерский ансамбль, где у каждого уже были значимые фильмы за спиной. И меня он искал и нашел, за что ему огромное спасибо. Мы подружились, у нас сложились замечательные отношения. Может быть, еще поработаем вместе.
— Венецианские кураторы назвали «Иди и смотри» лучшей картиной о Второй мировой войне.
— Это заслуга Элема Германовича Климова.
— Он для вас, наверное, и теперь остается путеводной звездой?
— Да, он научил меня тому, как надо относиться к профессии. Если все пропускаешь через себя, работаешь по-честному, то будет результат. Иначе зрители почувствуют фальшь, будет видно в той же военной картине, что актер только что вышел из своей дорогой машины, быстренько снялся и поехал по делам. А потом станут говорить, что фильм не понравился. Если уж что-то играешь, то на голой технике далеко не уедешь, надо все через себя пропускать, а это затратно. Но в этом и смысл актерского дела.
— У вас советский подход к профессии.
— Что значит советский? Просто я очень ответственно к ней отношусь.
— Как и артисты советских времен. Работа для лучших из них была важнее, чем жизнь.
— Мои коллеги старшего поколения, если у них не было работы, просто чахли, могли пуститься во все тяжкие. Но я считаю, что этого нельзя допускать. Надо чем-то заниматься, иметь увлечение, чтобы была возможность отвлечься, когда наступает творческое затишье. А оно может прийти в любой момент. Допустим, тебе предлагают неинтересные сценарии — один за другим, неприемлемые роли, которые ты не станешь играть ни при каких обстоятельствах. И актер отказывается, отказывается... У меня были такие моменты, и не потому, что я капризный. Что скрывать, сегодня чаще всего предлагают слабые сценарии, неинтересные работы. Конечно, отказываешься и сидишь без работы. И тут у тебя несколько путей. Либо ты чем-то увлекаешься — у меня это музыка и еще несколько ответвлений моей жизни, — либо уходишь в темные коридоры, что мне абсолютно неинтересно. Ни алкоголь, ни что-то еще в том же роде.
— Но вернемся к «Раскрашенной птице». Она снималась на так называемом межславянском языке. Вы говорили по-русски. А как все общалась на съемочной площадке?
— Прежде всего сам Вацлав немного говорит по-русски. Тематика фильма такова, что задачу от режиссера ты получаешь очень точную. Сама ситуация, в которой ты находишься в кадре, подсказывает, как играть. Мальчишка у нас был гениальный. В его глазах такая боль, что мне даже сложно об этом теперь говорить. На площадке все было очень понятно.
— Чудесный ребенок откуда?
— Петр Котлар из Чехии, по-моему, цыган.
— Роль русского солдата сыграл знаменитый канадский актер Барри Пеппер. Как вы с ним работали?
— Когда я только выезжал на съемки, то волновался: не знал, как будет происходить общение и будет ли оно вообще. Все-таки на площадке — именитые партнеры. И я был крайне удивлен общительностью каждого из актеров — и Барри Пеппера, и Стеллана Скарсгарда — всей команды, с которой я уже увиделся на фестивале, а с кем-то на площадке. У нас были переводчики. С Барри нашлись общие интересы. Мы оба увлекаемся мотоциклами. Главное — петелька-крючочек. Было бы за что зацепиться, и тогда разговор уже пойдет как по маслу.
— Вы приезжали в Венецию с семьей?
— С женой Надеждой (актриса Надежда Борисова, дочь известного актера Льва Борисова. — С.Х. ) и дочерью Ксенией. Надежда помогала вести все переговоры в течение съемочного периода. Дочь была моим переводчиком, она прекрасно говорит по-английски.
— Роль у вас достойная, и вы на равных с мировыми звездами.
— Сложность заключалась в том, что у всех героев минимум текста. На протяжении всего фильма диалогов всего-то на 12 минут. Режиссер просил не быть мягким на площадке в сценах с главным героем. Накануне первого съемочного дня Вацлав показал мне сорок минут чернового монтажа. Я был поражен: черно-белое изображение, 35‑мм пленка, огромная массовка. А я все-таки хорошо представлял, как может выглядеть картина о войне, показанной глазами ребенка. Но здесь даже не столько о войне получился фильм, сколько об ужасах и мерзостях жизни, которые легли на плечи шестилетнего мальчишки.
— Какие у вас перспективы в новых реалиях Московского Художественного театра?
— Новые работы будут, и вы скоро о них узнаете. Пока играю те спектакли, которые у меня были.
— Театры вы как перчатки не меняли, лишь однажды ушли из Вахтанговского в МХТ. Что искали?
— Я ничего не искал — ушел, и все. За восемь лет работы в Театре Вахтангова я практически ничего не играл. Каждый раз ждешь, веришь в то, что будет работа, — это особенность актерской профессии. В принципе, стандартная ситуация, когда ты работаешь в театре, и как бы ты ни старался, ничего не происходит. В труппе много актеров, и на тебя может удача не пасть. Так и просидишь до старости. Я понял, что нечего ждать, и ушел из Вахтанговского театра. В моей жизни появился Кирилл Серебренников, и все закрутилось-завертелось.
— Вы много вместе работали и, кажется, нашли друг друга.
— Скорее Кирилл меня нашел, и я рад этому. Мы поработали на спектакле «Откровенные полароидные снимки». Это было так давно. А потом Кирилл привел меня в МХТ к Олегу Павловичу Табакову. Он ставил «Мещан» Горького, где я сыграл Нила. МХТ из тех театров, где, если даже ты что-то успешно сделал, почивать на лаврах не получится. Каждая новая работа становится для тебя проверкой. Старых заслуг нет, и это хорошо. Не обрастаешь толстой кожей.
— Театр не слишком структурирует вашу жизнь?
— У нас профессия такая: мы не можем ничего планировать. Исходим из того, какие съемочные дни впереди, когда репетиции и спектакли. С учетом этого и планируем остальную жизнь, если вы имеете в виду отдых. Бывает так, что несколько лет его нет. Но иногда хватает двух-трех дней, чтобы куда-то уехать, поменять обстановку и восстановить силы.
— Большую часть времени занимают сериалы?
— Я никогда не работал в дальнобойных сериалах, которые снимаются постоянно. Не готов к ним. Иногда приходится подолгу жить между двумя городами, находиться где-то вдали от дома, выезжая на спектакли.
— Не наступает перенасыщения или даже равнодушия?
— Если с человеком любой профессии это происходит, то надо ее бросать. Так не должно быть. Если я буду равнодушно относиться к своему делу, то зритель тут же заметит. Актер — это вообще другая сущность. Многие считают, что все мы в шоколаде. Нет! Все пропускаешь через себя, свои нервы, болячки, стресс.
— Как отметите юбилей?
— Будет спектакль «Мефисто» в этот день с моим участием.
— Как говорил Шолом-Алейхем, когда человеку за 50, — еду с ярмарки. Ощущаете это состояние?
— Количество лет — это просто цифра. Некоторые и в сорок становятся дедушками. Все зависит от внутреннего состояния и запала. Кукситься, ничего не хотеть, ни о чем не мечтать можно и в тридцать лет. Слава богу, у меня такого нет.
