Впервые за свою 12-летнюю историю Премия Кандинского проходит в музейном пространстве. Такой шаг, с одной стороны, вынужденный: планы по созданию музея в бывшем кинотеатре «Ударник» пошли прахом (власти так и не дали коллекционеру и основателю Премии Кандинского Шалве Бреусу выкупить историческое здание). С другой — история с «Ударником» привела к трансформации конкурса и его обновлению. Премия Кандинского возродилась, как птица Феникс, и вышла на новый уровень, в чем можно убедиться в Музее современного искусства на Петровке.
Начиная с нынешнего смотра, премия будет проходить в разных музеях России, рассказали на открытии организаторы. Первой в истории награды такой точкой стал ММОМА на Петровке: здесь разместились работы 30 номинантов на одну из главных наград в области современного искусства, церемония награждения пройдет тут же через месяц. На выставке 15 проектов представлены в номинации «Проект года», 10 — в номинации «Молодой художник. Проект года» и 5 — в номинации «Научная работа. История и теория современного искусства». Экспертный совет, состоящий из 21 специалиста, выбирал их из 636 заявок. В результате в состав претендентов на награду попали как звезды (некоторые из которых уже были номинантами или лауреатами Премии Кандинского), так и новые имена. Получился сильный сборник проектов, по которым можно увидеть, что происходит в современном искусстве России сегодня.
Выставка начинается на улице, где публику встречает работа Ирины Кориной «Скала» (из проекта «Не только про тебя», презентованного на «Винзаводе» в 2017 году). Проект «о смелости быть декорацией для декорации» неожиданно органично вписался в пейзаж, так что даже не сразу обращаешь на него внимание. Но заметив скалу, вросшую в фасад здания, уже нельзя оторваться — происходит разрыв шаблонов. Человек привык быть на первом плане, здесь же фон становится главным действующим лицом.
Основная часть выставки разместилась на втором этаже музея. Открывает ее проект Хаима Сокола «Бумажная память»: своеобразная портретная галерея сотрудников фабрики, выполненная из бумаги, которая производилась на заводе, и цитат из служебных записок, справок и объяснительных людей, которых давно нет на свете. Мы не видим лиц фабрикантов, но можем узнать их историю по словам и материалам, которые они создали.
Следующий зал возвращает нас к проблемам экологии. Здесь представлена выдерка из проекта Павла Отдельнова «Психозойская эра». «Название проекта выросло из идеи Вернадского о том, что человек становится хозяином планеты и начинает разумно использовать свои ресурсы. Я использую его в ироническом ключе. Как показал опыт ХХ века, люди стремятся только как можно больше выкачать ресурсов и продать их», — рассказывает автор. Урон, нанесенный человечеством природе, показан до предела наглядно. Перед нами нарисованная на стене карта России, на которой размещены картины, изображающие резервуары с отходами разных производств. Карта, конечно, несколько условная, но все истории реальны и пронзительны. Среди ужасающих и в то же время чарующих полотен с разноцветными разводами есть одно особенно значимое для автора. Это «черная дыра», живописующая промзону в родном для художника городе Дзержинске, бывшем в советское время столицей химического производства. На соседней стене можно увидеть картину, запечатлевшую ограждающий «зону отчуждения» забор. В 1990 году это место попало в Книгу рекордов Гиннесса как наиболее загрязненный малый водоем планеты. Впрочем, по словам Павла, недавно ситуация сдвинулась с мертвой точки: ему даже позвонил губернатор Нижегородской области и рассказал, что делается для восстановления экологии.
Еще один сильный претендент на звание художника года — один из основоположников «бумажной архитектуры» Александр Бродский. Его проекту «Красная дорожка» свойственны простота и недосказанность, характерные для всего его творчества. Зритель оказывается в длинном, кажущемся бесконечным коридоре, застеленным красной дорожкой и завешанным белыми шторами. Вдоль него расставлены тапочки, и кажется, что их владельцы только что скрылись за занавесом. Куда они ушли — вопрос, на который должен ответить каждый сам. Об ушедших еще один проект основной номинации — «Ак чё мы» Дмитрия Морозова. Он представляет собой акустическую картотеку: открыв ящичек, можно услышать голос, говорящий на утраченном акчимском диалекте, некогда существовавшем на территории Пермского края. Деревня Акчим, где сформировался свой говор, существовала с XVIII века до конца 1990-х. Когда местечко уже было на грани вымирания, туда приехали филологи и записали разговоры акчимцев. Позже фонограммы чуть не сгорели во время пожара в институте, где они хранились. Дмитрий Морозов с трудом достал записи, чтобы создать свою саунд-арт-инсталляцию и сохранить память об исчезнувшем диалекте. Его работа — словно говорящее письмо из прошлого в настоящее, которое напоминает нам, что даже то, что кажется утраченным и забытым, незримо существует в нашей действительности и влияет на нее.
Среди претендентов на «молодую номинацию» выделяется арт-группа «Город Устинов». Название команды созвучно идее Морозова о памяти. Устинов — имя Ижевска, которое город носил с 1984 по 1987 год. Теперь утраченное название возродилось в «перемещающемся городе, постоянно изобретающем его территорию». На выставке представлен проект арт-группы «Частицы», где зрителю предлагается из крошечных песчинок, семян и засушенных цветов собрать свою картину. Это медитация, позволяющая осознать понятие размера по-новому. Если подумать, мы такие же песчинки, разбросанные по Земле, а сама наша планета — крошка в сравнении с тем же Солнцем. С другой стороны — микромир мельчайших атомов и молекул устроен наподобие Вселенной… «Частицы» — это предложение «перенастроить оптику» и начать замечать неочевидное.
Еще один интересный «молодой проект» представила Альбина Мохрякова. Ее 16-минутное видео «Каэгха» — метафорический спектакль, основанный на пьесе девушки, которая убила офицера ливийской армии, отомстив тем самым за смерть Каддафи. Девушка эта некогда жила с Альбиной в одной комнате в студенческом общежитии, поэтому та начала искать ее следы в Интернете и наткнулась на текст, который решила оживить. В зале просмотра зритель будто бы оказывается на суде, решающем его судьбу — рай, чистилище или ад. Пьеса разыграна концептуально, но главное тут, конечно, язык. Текст наполнен философией, перемешанной с матом и неожиданными выражениями вроде «межгалактические человекоподобные ананасы». Впрочем, своим проектом Альбина ни к чему не призывает (хотя если заключенную освободят, она будет рада). Для нее важно проследить, «как понятие story превращается в history и как в эту трансформацию включается драматическое произведение, написанное героиней задолго до произведения».
