Сначала ты приходишь в театр, Студию театрального искусства (СТИ) Сергея Женовача, а потом театр приходит к тебе и сразу уводит из уютного фойе в… нет, не в зрительный зал, а снова в гардеробную. Так актеры спектакля «Шествие» по одноименной поэме Иосифа Бродского начинают непростую во всех смыслах постановку. Корреспондент «МК» вместе с другими зрителями прошел путь знаменитой мистерии по главам, лестницам, пролетам.
Эта постановка родилась в студенческих аудиториях ГИТИСа на занятиях по сценической речи. Тогда педагог Вера Камышникова предложила ребятам отрабатывать дикцию и голос на тернистых строчках поэмы Бродского. Причем молодого Бродского, еще не знающего суда и ссылки. Он написал «Шествие» в 21 год и сам считал его несовершенным. До порога качества его довели уже вчерашние выпускники, ныне артисты СТИ, и их педагог, режиссер и автор игровых метаморфоз.
Спектакль «Шествие» не премьера (постановка игралась «на зрителя» еще в феврале 2011 года), а восстановление по многочисленным и настойчивым просьбам поклонников студии. У спектакля существуют вполне конкретные ограничения: раньше попасть туда можно было, только чудом записавшись. А еще действие предполагает буквальное и частое перемещение по театру. Так что людям с ограниченными возможностями или пожилым зрителям он будет просто некомфортен. Во всем остальном — велкам!
Мы сидели в просторном фойе за знаменитым общим обеденным столом СТИ, разглядывали программку спектакля, где замысловатым шрифтом в духе компьютерного кода «Матрицы» были написаны имена участников, как внезапно из темных закоулков выскочили молодые артисты в черных футболках с логотипом постановки и настойчиво стали уводить нас обратно, к выходу, то есть к гардеробной. Мгновенно поставленные на дыбы стулья образовали два зрительских ряда, и еще быстрее мы оказались сидящими в импровизированном зале. Сцена — это стойка гардероба, кулисы — наша же одежда, а реквизит — однотонные плащи, повешенные то в качестве кулис, то костюмов.
Игорь Лизенгевич (он же Автор) приглашает публику поучаствовать в «Шествии» вместе с персонажами поэмы. Это герои, характерные для площадного театра: король, лжец, поэт, любовники; есть здесь и Арлекин с Коломбиной из итальянской комедии дель арте, где спектакли импровизируются, но обладают набором определенных сюжетов; есть и знакомые литературные герои — Дон Кихот, Гамлет.
Вместе с ними мы шествуем через центральное фойе (откуда некоторые участники выходят через окно во двор) на лестницу, затем в фойе второго этажа, где в каменных нишах под окном нас ждут влюбленные. Актеры виртуозно меняют маски, подготовленные Бродским, а мы слепо следуем за Автором по узким лестничным пролетам, где с трудом помещаются 40 человек. Вот мы уже на лестнице, ведущей к малой сцене, где у ее запертых дверей нас ждет Гамлет в смирительной рубашке. Освободившись от пут, он распахивает окно и на высоте третьего этажа размышляет над своим вечным вопросом.
Семь точек перемещения, 42 главы-сцены и 11 актеров-проводников. Но не только этим сильна постановка. Сложный текст доступен зрителю на слух благодаря звуковым решениям. Композитор Николай Орловский наполнил преимущественно монотонный пятистопный ямб Бродского разнообразием ритмов и интонационных мелодий. Причем сделал это по сути нехитрыми и подручными ударными инструментами: трещоткой, тамбурином, треугольником и, конечно, прекрасными девичьими голосами.
Можно быть поклонником Иосифа Бродского, можно его не воспринимать вовсе, но эти неполные два часа пролетают легко и насыщенно, несмотря на то что почти все время ты смотришь его на ногах.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
