Криминальные короли съехались на печальное толковище. О нем участников оповещали устно. Не созванивались, не обменивались СМС, чтоб силовые структуры не прознали, не засекли. Сбор постановили провести в сугубой секретности. Отель абонировали неприметный, на окраине, срок подгадали в межсезонье, избегая наплыва посторонних. Регистрировались в рецепции под вымышленными именами. Заказали в ресторане банкет — якобы по случаю Дня донора. Наряжаться торжественно сочли излишним.
в нашем инстаграм Сошлись в 20.00 в зале переговоров. В связи с тем, что своих проверенных официантов и поваров «донорам» пригласить не позволили, условились прибегнуть к иносказательной лексике. Выпили, закусили, позвенели для приличия вилками и приступили к повестке. Первое слово взял глава преступного содружества Иван Крыжопольский.
— Ситуация сложная, — начал он, косясь на сновавших меж столами вышколенных половых. — Мы буквально крови не щадим ради здоровья населения, а доходы, то есть продолжительность жизни и запасы драгоценной плазмы, тают. Объяснение в том, что нас целиком подмяла, заместила и вытеснила конкурирующая фирма. Раньше грабили банки мы, то есть опустошали хранилища антибиотиков и метаболиков, теперь все подчистую выкачивают они. Раньше хирургическими скальпелями и анестезией распоряжались мы — теперь они.
Главного мафиози (не только России, но и прилегающих к ней окрестностей) поддержал его зам по лечебно-профилактической работе Африкан Каннский (подпольная кличка Кокаин):
— Так не может и не должно быть, чтоб мусорня творила беспредел. Эти свалки надо ликвидировать. Есть все же некие моральные критерии и нравственные принципы… Нельзя бессовестно пользоваться служебным положением. У нас в стране рынок. Свобода предпринимательства. А получается — диктатура. Куда смотрит антимонопольный комитет? Надо добиваться осуществления нашего законного права на свою долю в ихнем гуманном полицейском бизнесе. Все же как-никак основоположники мы. Конечно, если у них разрешение носить волыны и погоны, а нам ни стволовые клетки, ни даже перочинный ножичек иметь нельзя, все точки сбыта, в том числе вещевые, будут под их контролем.
Третьим заговорил Певец (это прозвище он получил за то, что контролировал подпольный игорный бизнес и владел театром-кабаре, где подвизался на эстраде).
— До чего дошло, — мощным баритоном возопил он. — Нет права митинговать! Операция по переливанию пошла не так, а мы — молчок! Лишили нас заслуженно присвоенных соотечественниками званий. Кольку Косого профессором не назови, Машку Ленинаканскую процедурной сестрой не повеличай. А ведь это дань признания нашего высокого врачебного мастерства и повивального искусства.
— С европейскими единомышленниками дела не имей, — подхватил киллер Амос Нарзанский. — Коль поддерживаешь контакт с зарубежными партнерами, объявляют иностранным агентом, антипатриотом. А то, что таможенники-погранцы отбирают экспортную марлю, бинты и пирамидон и за взятки позволяют ввозить анаболики, то есть жизненно необходимые физрастворы, так это беспредел!
Респектабельное (в целом) течение дискуссии прервал один из самых невзрачных и распоследних щипачей, Семен Кирзач, шестеривший на подхвате у признанных воротил.
— Раньше хоть осведомителем можно было устроиться в их поликлиники. А теперь — не берут. Не нужны регистраторы-информаторы. О чем сообщать, если все истории болезней в руках у этой шайки? Ни в какую лазейку в их амбулаторию не проскочишь.
— Договариваться с ними бессмысленно, — пробасил Никола Сызраньский. — Мы им отстегиваем миллионы за крышевание, у всех у них особняки здесь и там, гонят наши взносы в офшоры, им ничего не нужно, сытые и упакованные по горло, а мы прозябаем.
После этой реплики наступила тягостная тишина. Все обдумывали услышанное. Понимали: ситуация критическая. Бывшие верховоды, хозяева жизни, загнаны в тень. А соперники торжествуют.
— Понятно, изнутри их разложить не удастся, — промолвил Виссарион Узбекистанский. — У них не синдикат, а спрут — со многими щупальцами. Параллельную их ведомству службу тоже не учредишь. А они ее еще и хитро раздробили: и МВД, и ФСБ, и прокуратура, и Росгвардия, и Следственный комитет, и дорожно-постовая служба, и корпус приставов, и антидопинговая кормушка — и каждый выписывает рецепты на бесплатные лекарства и дерет с клиентов нашу долю.
— Но рациональное зерно в твоей констатации имеется, — вклинился Миша Задунайский, содержатель притона, превращенного под давлением религиозной общины в ночлежку для бомжей. — Да, участковыми врачами, офтальмологами, проктологами, дантистами нам вряд ли заделаться. Но можно попытаться создать хотя бы дежурные бригады «скорой помощи», учредить посты дружинников, ходить по улицам с понятыми и красными повязками на рукаве, пресекать бытовые грабежи и взломы квартир. Постепенно расширим наши полномочия. Не позволим им кошмарить предпринимателей и банкиров.
— То есть создать теневую страховую компанию? — изумился мудрости предложения Моисей Бангладешский.
— Именно, — хором закричали все.
И опять задумались над произнесенным. Послышались конкретные предложения:
— Контролировать деятельность обменных пунктов, чтоб не обжуливали доверчивых соотечественников!
— Приструнить строителей фиктивного жилья, чтобы не обирали дольщиков!
— И создателей пирамид! И вообще — стоять на страже правопорядка.
— Следить за тем, чтоб в травмопунктах не били и не пытали!
— Наперсточник в государстве может быть только один! А их резвелось…
— Чтоб демонстрации не разгоняли, да и сами можем к этим демонстрациям примкнуть. Против произвола, ведь мы тоже — пострадавшие граждане!
— За равноправие, а то одни грабастают, а другие — зубы на полку!
— Кто из нас в законе: мы или они?
— Надо создать очаги самообороны!
— Нацпроекты и материнский капитал — в общак!
Эмоции вышли из берегов. В пылу полемики ораторы позабыли об эзоповом языке и камуфляже. Ферапонт Волгодонский ширнулся в вену, Самсон Степанакертский выхватил ТТ и пальнул в потолок, Илья Тагильский и Мирон Тамбовский разорвали рубахи на груди. Председательствующий пробовал призвать разбушевавшихся соратников к порядку и конспирации. Но куда там, страсти разгорелись.
Официанты, уже не скрываясь, выхватили наручники и стволы, положили бунтовщиков на пол лицами вниз, наступали им рифлеными подошвами на загривки и спины.
— Мы вам покажем, откуда вытекают кровяные тельца! Мы вам дадим пригубить билирубинчика! Маткапитал вам в глотку!
Всех повязали и отправили в СИЗО. Распределили по камерам. Утром по одному тягали на допрос.
— Значит, собираетесь создать альтернативную службу занятости? А рожи не треснут? Вам отведена миссия: создавать иллюзию преступности. Чтобы до подлинных главарей руки начальника департамента здравоохранения не дотянулись. Вас для того и держат, не прихлопывают. А вы ишь чего возомнили! Революцию быстрого реагирования! Мы вас к ногтю. Паханы — не вы, а мы!
Никола Сызраньский молил:
— У меня семеро детишек, пощадите.
Антиох Задунайский плакал:
— Мы шутковали. Куражились. Мы не всерьез. Мы же понимаем: дело государственной важности. С вашей козанострой не потягаешься.
Всех отпустили. Наградив каждого пинком. Чтоб неповадно было выпендриваться. Выкаблучиваться. Дают жить, не лишают пропитания — уже за одно это надо благодарить.
