Российский политический процесс подхвачен бурным потоком и стремительно несется куда-то совсем не туда — после жарких московских выходных и всего того, что им предшествовало, такие на редкость неприятные ощущения наверняка терзают очень многих из нас. И вот что еще поражает меня до глубины души. Бывают политические кризисы, которые просто не могут не случиться.
Кризисы, которые вызваны десятками, а то и сотнями различных объективных причин. Нарывы, которые давно созрели и только ждут удобного часа, чтобы вырваться наружу. Про нежданное политическое противостояние в столице России в июле 2019 года ничего подобного сказать нельзя. Кризисные явления возникли на ровном месте, словно из ниоткуда. Российскую политику бросило в жар из-за того, что некие силы вдруг почему-то решили, что им море по колено и что на них не распространяются никакие правила игры. Впрочем, подробный и жесткий разбор полета, надеюсь, ждет нас впереди. Сейчас же стоит сосредоточиться на срочном выправлении самого полета — иначе страна может «приземлиться» на очень неожиданном и совсем не благоприятном для нас «аэродроме».
«С точки зрения политики включение репрессивных механизмов ничем Кремлю не угрожает. В силовом противостоянии власти выиграют», — написал утром в понедельник в социальных сетях мой друг, политолог Аббас Галлямов. Обычно мы с Аббасом очень много спорим. Однако на этот раз я склонен согласиться с его оценкой. В силовом противостоянии с властью у несистемной российской оппозиции в обозримом будущем нет никаких шансов. Но тут возникает другой очень важный вопрос: должна ли суть российского политического процесса сводиться к силовому противостоянию между властью и оппозицией? Однозначного и абсолютного универсального ответа на этот вопрос, естественно, не существует. Власть, лишенная силового компонента, — это уже не власть. Но равным образом власть нельзя сводить только к ее силовому компоненту. Так мы вновь скатимся к позиции Маркса и Энгельса, которые видели в «политической власти» прежде всего «организованное насилие одного класса для подавления другого».
Вылезаю из дебрей марксистско-ленинской теории и возвращаюсь в современность. Еще несколько недель тому назад борьба между властью и несистемной оппозицией велась преимущественно политическими методами и в легальном политическом поле. Сегодня (или, вернее, на выходных) мы имеем принципиально иную ситуацию: борьба ведется на улицах и в очень многих случаях очень мало отличается от старинной русской народной забавы «стенка на стенку». С моей точки зрения, эта новая ситуация является однозначно проигрышной — и для страны, и для власти. Считаные недели и месяцы тому назад несистемная оппозиция находилась в своего рода политическом гетто, за пределы которого она не могла выскочить, несмотря на все свои усилия. Сейчас от этого «стеклянного потолка» осталась лишь груда осколков. Посмотрите на динамику количества участников несанкционированных уличных акций. Рискнет ли кто-нибудь утверждать, что на излете второго месяца лета в них участвуют только те, кто привык ходить на митинги Навального как на работу?
Почему несистемной оппозиции удалось вырваться если не на стратегический политический простор, то, по крайней мере, на вполне себе обширное политическое плато? Ответ на этот вопрос я нашел, вспомнив не очень приятную для себя историю из своей личной (или, вернее, спортивной) жизни. С недавних пор благодаря настойчивости моего фитнес-тренера мы начали предварять мои тренировки в тренажерном зале сеансами игры в настольный теннис. Сначала у меня вообще ничего не получалось, но мало-помалу я втянулся и даже начал периодически вполне себе зрелищно забивать мячи своему тренеру. На каком-то этапе я даже возгордился своими успехами. Но тут вдруг выяснилось: играю я, возможно, хорошо, но не совсем по правилам. Правильно подавать мяч я так и не научился. Мысленно я тут же вернулся в «точку ноль»: в момент, когда я совсем не умел играть в пинг-понг.
С российскими выборами, на мой взгляд, случилась очень схожая история. Мне казалось, что российский политический класс очень хорошо усвоил уроки 2011 года. Я считал, что стране удалось так отладить избирательный процесс, что конкуренция кандидатов полностью переместилась на этап собственно выборов. Как показали последние события в Москве, я глубоко ошибался. Возможно, мои ощущения излишне субъективны и эмоциональны. Но мне кажется, что мы не просто вернулись в 2011 год. Мы вернулись в 2011 год в его ухудшенном варианте. «Новый 2011 год» гораздо более злобен, агрессивен и непримирим, чем тот год, который все мы прожили восемь лет тому назад.
Как я уже дал понять, в этом материале я принципиально не хочу заниматься «разбором полетов» и размышлениями о том, чьи ошибки или чей злой умысел привели к подобному положению дел. Но вот с чем, я думаю, согласятся и представители власти, и сторонники оппозиции: вчистую проиграв административно, условная «команда Навального» сумела не проиграть так же вчистую в борьбе за общественное мнение. Выброшенный было на периферию массового сознания тезис «В России нет честных выборов!» вновь оказался в центре общественных дебатов. Это и привело к появлению у несистемной оппозиции массы новых сторонников. В нашей стране, как известно, очень сочувствуют тем, кого воспринимают как жертву несправедливости. Сейчас политическая ниша «жертвы несправедливости» очень прочно застолблена Навальным и его коллегами.
К чему все это приведет? В плане практической политики это очень точно описал в социальных сетях политолог Евгений Минченко: «Доигрывание «московской партии» — новые акции протеста по выборам в Мосгордуму, обжалование и суды как информационный повод. Тема отравления Навального как русского Ющенко — больше для внешней аудитории... Формирование точек протеста в других предвыборных регионах... Использование в медиа и социальных сетях темы «административного произвола»... Увязка политического протеста с неполитическим — экология, ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций... День голосования 8 сентября — тема фальсификаций. Выход протеста на «проектную мощность» в общероссийском формате — неделя с 9 по 15 сентября».
Не знаю, останется ли эта «проектная мощность» только в «проекте» или воплотится в реальность. Но зато я очень четко знаю, от чего это зависит. В начале июля, после потока матерной брани грузинского «тележурналиста» в адрес его родителей, Владимир Путин оказался в очень сложной, можно сказать, даже невозможной ситуации. Всем казалось, что у ВВП просто нет достойного выхода, достойного варианта реакции на произошедшее. Путин, однако, такой выход нашел. И как только это произошло, все удивились: почему такой простой, лежащий на поверхности вариант не был никем просчитан и предсказан? Сейчас Кремль вновь оказался перед очень сложным выбором. Все мыслят приблизительно в следующей системе координат: если власть пойдет на уступки, это будет расценено как слабость, что, согласно неформальным нормам российской политики, является абсолютно недопустимым. Если власть продолжит закручивать гайки, это приведет к дальнейшему усугублению конфликта и раскола в обществе.
Я верю, что эта система координат неправильна, что из нынешней ситуации есть иной, лежащий на поверхности и достойный выход — верю и гадаю: сумеет ли Владимир Владимирович его обнаружить? Важно понимать, это не власть находится в цугцванге — положении, в котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции. В ситуации цугцванга оказалась вся Россия. Этот цугцванг необходимо сломать и преодолеть.
Думая все последние дни о том, как этого можно добиться, я постоянно вспоминаю знаменитые слова из бессмертного фильма «Брат-2»: «Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда — тот и сильнее!» Именно правда и только правда является той силой, которая способна вывести Россию из ситуации нежданного цугцванга. И речь не идет о какой-то общей или абстрактной правде. Речь о совершенно конкретной и приземленной правде — о подписях в поддержку отстраненных от выборов кандидатов в депутаты Мосгордумы. Подписях, с которых, собственно, все и началось. Это чистые подписи, как заявляют представители несистемной оппозиции? Или это заведомо бракованные подписи с целью осознанного перевода протеста в нелегальную плоскость, как клятвенно уверяют меня собеседники во власти?
Кто-то скажет: все, проехали! Сейчас эта мелкая локальная правда про подписи уже никому не нужна. Это уже не важно! Мы слишком ушли вперед от той точки, когда это имело хоть какое-то значение! Категорически не согласен с таким подходом. Я не очень понимаю, кто может выступить в роли беспристрастного арбитра, которому безоговорочно поверит страна. Но я ни на секунду не сомневаюсь в том, что в теме действительности или недействительности подписей снятых с выборов кандидатов надо обязательно докопаться до истины. Правда всегда остается крайне важной — вне зависимости от того, является ли она своевременной или политически удобной. Именно поиск правды спровоцировал нынешнюю волну политической нестабильности. Именно нахождение правды способно эту волну погасить. А погасить эту волну в ее нынешнем виде надо обязательно. Не поймите меня неправильно. Я целиком и полностью за жесткую и бескомпромиссную борьбу за власть. Но эта борьба не должна заключаться в провоцировании искренне жаждущих справедливости идеалистичных граждан России на несанкционированный митинг — под дубинки полицейских в узкие переулки около мэрии. Я уже давно расстался со многими своими иллюзиями. Но мне все равно кажется, что наша страна достойна чего-то большего и чего-то лучшего.
Смотрите фоторепортаж по теме:
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
