Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН отметил на днях свой 50-летний юбилей. В Президентском зале Российской академии наук с банкетом на сотню с лишним персон! Несмотря на праздничный день, в разговорах с сотрудниками и врио директора мы не могли кроме истории не коснуться темы нелегкой борьбы института за существование после пожара, уничтожившего в январе 2015 года его родное здание на Нахимовском проспекте.
Как научный институт ИНИОН был создан в 1969 году на основе Фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР. Расцвет этого крупнейшего в мире информационного центра пришелся на 1972–1998 годы, когда его возглавлял академик Владимир Виноградов. После, вплоть до 2015 года, — академик Юрий Пивоваров.
Замдиректора по информатике Марк Шнайдерман был одним из основателей коллектива по построению автоматизированной системы общественных наук еще в 80-х годах.
— Наш институт был тогда на первом месте по IT-технологиям в стране, — говорит Марк Борисович. — Поднимаешь трубку, и на проводе сразу Болгария или Куба! Вся информация о новых научных трудах по экономике, политологии, социологии проходила только через нас. Мы непосредственно снабжали ею все правительство, весь ЦК.
— То есть вы в 80-е годы заменяли всем Интернет?
— Можно так сказать (улыбается). Информация стекалась к нам по почте, по отличной телефонной связи, по прямой связи между компьютерами. В то время ведь не было даже жестких дисков, не говоря уже о флешках или электронной почте.
И все вокруг нас крутилось. Сейчас через Интернет мы связываемся с коллегами из-за рубежа гораздо быстрее, но значимость нашей работы от этого не снижается. Да, в Интернете каждый может сегодня найти сам все что угодно. Но вы представляете, какой объем информации о вышедших статьях, книгах, сборниках нужно переварить, чтобы, к примеру, политологу, пишущему о современном состоянии дел Африки или США, найти самые толковые! Мы нужны, чтобы выделять из потока по-настоящему нужное.
— Каков средний процент отобранного вами материала?
— К примеру, по философии, истории наши специалисты берут для обработки всего 25–30% самых важных, по их мнению, статей в журналах, поступающих в ИНИОН.
Почему распался СССР
Ныне 90-летний «ветеран» ИНИОНа Юрий Борко, работающий в настоящее время в Институте Европы РАН, в 70-е годы был руководителем нового научно-информационного отдела стран Европы, США и Канады.
— Непростая была задача в годы «холодной войны» с Западом давать действительно объективную оценку статьям, которые там выходили, — говорит Юрий Антонович. — Мои сотрудники иногда грешили тем, что пытались в рефератах припустить идеологии. Я категорически возвращал такие рефераты, бывало, что по 2–3 раза переделывали.
К примеру, во Франции в 60–70-х годах работал маститый политический обозреватель Мишель Татю. Появляется его статья, явно антисоветская. «Извольте, — говорю я своим подчиненным, — сделайте анализ того, что в ней написано, ничего не привнося от себя». Мой отдел да, пожалуй, еще отдел научного коммунизма (!) были, на мой взгляд, самыми объективными в то время.
— От спецслужб к вам претензий не было за такую объективность?
— Скажем так: до уголовных дел не доходило, максимум, что нам грозило, — устные назидания. Директор наш, академик Виноградов, был блестящим менеджером и в подобных случаях защищал своих.
— Юрий Антонович, вот вы как человек, который держал руку на пульсе всех социально-политических исследований США и Европы в 70-х, скажите, почему же, по-вашему, распался Советский Союз?
— Из-за того, что мы вовремя не реформировали свою экономику. Хотя возможность для этого была. В 1960-е годы мы получили 200 млрд долларов за проданную нефть, которая тогда резко подорожала в определенное время. Мы могли бы использовать эти средства для полной модернизации советской экономики, став образцовой соцстраной «с человеческим лицом». Но вместо этого мы втянулись в новую гонку вооружений, на которую нас провоцировали американцы. А потом цены не нефть резко упали. Не модернизировав и не обновив технологически экономику, мы, имея плодородные поля на Украине, на Кубани, все равно сильно отстали от США и Западной Европы и ежегодно вынуждены были покупать по 30 миллионов тонн пшеницы на Западе.
— Получается, наши политические деятели были обмануты?
— Они были глупы.
«Деньги на строительство ИНИОНа выделены адресно»
Увы, исходя из той ситуации, которая сложилась сегодня вокруг российской науки, с ее чудовищным недофинансированием, не очень-то похоже, что и некоторые современные политики существенно поумнели с советских времен. Нет, на словах, конечно, делается много. Послушать их, так в стране из-за начавшейся несколько лет назад научно-технической революции давно не должно быть обездоленных, болезни века должны отступить, мы, а не американцы, должны к 2024 году собираться высаживаться на Луне и т.п. Но это мечты, потому что революцией в российской научно-технической сфере и не пахнет. В 80-е в «загнивающем» Союзе хотя бы прислушивались к специалистам, работающим в сфере общественных наук, руководство стремилось к тому, чтобы нести людям правдивую, объективную картину мира. Сейчас и в этом, видимо, надобность исчезла. Иначе почему ИНИОНу до сих пор не построили здание взамен сгоревшего? Обещают сделать это только к 2022 (!) году.
Сегодня у института пятый по счету врио директора — экс-замдиректора Института мировой экономики и международных отношений, член-корреспондент РАН Алексей Кузнецов.
Почему руководители меняются, так и не будучи утвержденными в должности, — отдельный вопрос, требующий, вероятно, таланта прорицателя. У сотрудников только одна версия — стремительная ежегодная ротация врио директоров происходит из-за нежелания последних прогибаться перед начальством, которое, по их мнению, ведет к тому, чтобы сильнейший институт прекратил свое существование.
Но он вопреки всему живет. Несмотря на трудные условия работы, сотрудники, ютящиеся во временно предоставленном после пожара здании бывшей Академии сельскохозяйственных наук на улице Кржижановского, обеспечивают успешное выполнение государственного задания и в сфере научных исследований, и в рамках работы библиотеки (читателям доступны свыше 3 млн книг, журналов, газет в залах постоянно работающих 18 филиалов ИНИОНа в академических научных институтах). В такой ситуации было бы логичным представить себе, что чиновники всячески помогают институту работать, профильное Министерство науки выбивает льготы по оплате ЖКХ, в общем, холит и лелеет бедных погорельцев...
Смотрите фоторепортаж по теме:
В реальности же все происходит с точностью до наоборот. С 2018 года инионовцам не то что не помогают, им мешают работать: пытаются выселить из временного прибежища, заставив переехать на другой конец Москвы и подселиться к Всероссийскому институту научной и технической информации РАН, расположенному в районе метро «Сокол». Общественники не хотят «сливаться» с «технарями» по целому ряду причин: во-первых, новое здание далеко от большинства их филиалов, которые сейчас от них в шаговой доступности, во-вторых, сам переезд потребует миллионы рублей, которых у ИНИОНа нет, в-третьих, само здание ВИНИТИ — аварийное, ученым предлагают занять 11–12-й этажи, но вот незадача: лифты там не работают. И, наконец, в-четвертых, всех сотрудников терзают смутные сомнения о том, не хотят ли их под видом временного слияния объединить с ВИНИТИ по-настоящему да там, на «Соколе», в итоге и оставить, а в заново построенном здании на Нахимовском проспекте выстроить очередной торгово-развлекательный центр? Если бы после реформы РАН ФАНО, а после министерство, не занималось «слиянием и поглощением» множества других институтов, может, мыслей таких и не возникало бы, а тут поневоле задумаешься... Вот зачем, к примеру, нового директора Кузнецова с весны упорно склоняли к тому, чтобы он передал имеющиеся у ИНИОНа права застройщика на сгоревшее здание на Нахимовском?
— Эти права хоть как-то гарантируют нам, что здание после ремонта вернут нам, — говорит директор Кузнецов. — И мы не собираемся с ними расставаться. К примеру, сейчас до нас доходят слухи, что первый этаж нашего нового здания института будет отдан под рестораны, а читательская зона будет начинаться с третьего. Этих ресторанов я, правда, не видел в планах на застройку. Очень хотелось бы, чтобы эти слухи не подтвердились.
— Ваши права застройщика имеют срок действия?
— Они бессрочны. Разрешение на строительство выдано до 2022 года.
— А если строительство затянется?
— Строители обещают, что сделают в срок. Но не все зависит от нас: деньги на строительство — в руках министерского ДЕЗа. Я верю в то, что министр Михаил Михайлович Котюков, которому выделили 6 с лишним миллиардов рублей на строительство ИНИОНа, будет рассматривать эту задачу как приоритетную. Деньги на строительство выделены адресно, на многих уровнях власти понимают, что ИНИОН — это бренд, который необходимо сохранить. Тем более что коллектив института, оправившись от пожара, активизировал работу, мы пытаемся внедрять современные технологии в библиотеке, кардинально обновили свой веб-сайт. Читая лекции и постоянно выступая с докладами, мы видим, что запрос на аналитически обработанный поток информации вновь появился в обществе, особенно среди молодежи.
Неожиданная находка после пожара
— Кстати, в строительном плане институт упоминается?
— Да, там написано, что в здании будут осуществляться две функции: научный институт и при нем библиотека с читальными залами на 300 человек. Общая площадь здания увеличится до 38,5 тыс. квадратных метров. В новом здании полезных площадей будет больше за счет того, что строители сделают ниже потолок третьего этажа и жилым станет четвертый, технический этаж. Там будет музей редкой книги, куда мы поместим полмиллиона редких, не пострадавших от пожара книг.
— Где они хранились?
— Вы не поверите, они лежали в неохраняемом ангаре во дворе института. Было бы интересно разобраться, почему за много лет не было найдено для них более подходящего места хранения.
— Что это за книги?
— Это трофейные книги XVII–XIX веков, газеты начала XX века. Сейчас мы отправили их на наш склад на Кантемировской улице, где хранятся и книги, спасенные после пожара. Кстати, туда же мы сейчас складируем временно и часть из 5 тысяч полученных нами после пожара иностранных книг (фонд постоянно пополняется).
— Получается, что временно новинки будут спрятаны от читателей?
— Не все. Примерно 2,5 тысячи нам удалось распределить по нашим филиалам, где была возможность их принять.
— А сам склад в нормальном состоянии?
— Не совсем. Недавно мы получили предписание от МЧС. Будем устанавливать пожарную и охранную сигнализации, менять часть электропроводки, перекрывать часть крыши, ремонтировать лифты (здание 5-этажное). Но оно, в отличие от здания на Кржижановского, где все работало, почему-то не считалось аварийным. При этом склад не приспособлен изначально для книгохранения, тем более хранения редкого фонда, несмотря на принятые нами меры по высвобождению здания от сторонних организаций и очистке от мусора. Мы должны обеспечить сохранность и работу с фондом. Зданию необходима система газового пожаротушения и вентиляции. Фонд нужно готовить к перевозке в новое здание, для этого фонд должен пройти специальную обработку, на которую средств не выделяют. После предписания МЧС нам выделили 15 миллионов рублей на устранение недостатков, но этих денег мало. Кроме того, не забывайте, что у нас есть еще и замороженные книги, хранящиеся в Котельниках. Вот за их хранение мы платим из своих денег более миллиона в год (раньше было еще больше, т.к. нынешний вариант самый дешевый). Министерство готово взять оплату на себя, если мы точно посчитаем количество единиц хранения. А это невозможно, поскольку зачастую книги представляют собой единую, слепленную в большой ком массу. И почему подведомственные профильному министерству организации до сих пор не разработали правильную систему реставрации поврежденных книг?
— А какие реальные недочеты в здании на Кржижановского? Почему там до сих пор не решил их тот же ДЕЗ, который за это здание должен отвечать?
— Зданием управляет другая подведомственная министерству организация, ФГУП «Управление служебными зданиями» (УСЗ). Там главным образом надо было провести пожарную сигнализацию. Они это давно могли бы сделать сами без отселения сотрудников. Но вместо облагораживания сотрудники УСЗ непонятно зачем содрали на всех этажах паркет. И демонстрируют теперь везде фотографии с разобранным паркетом как главное свидетельство аварийности. Ну ладно, подумали мы, будем стоять до конца, все равно переезжать нам некуда, и вместо паркета положили... линолеум. Наш офис сейчас выглядит очень «стильно»: встречает вас большая новая мраморная лестница, а после сразу — линолеум.
— Вы сами не пытались что-то сделать с противопожарной сигнализацией?
— Пытались. Когда нам выдали деньги на ремонт склада, я просил у министерства разрешение выделить из этой суммы 3 миллиона на наше нынешнее жилище. Но нам было отказано в оперативном управлении зданием на Кржижановского.
— В итоге все равно настаивают на переезде в ВИНИТИ?
— Получается, что так. Вернее, мы постоянно узнаем об освобождающихся площадях на юго-западе Москвы, но нам говорят, что они не для нас. Мы уже было сами нашли помещение поближе, у метро «Калужская». Но там надо платить за аренду по 15 млн в год. «Вы же сами не сможете этого делать, — говорят нам, — у вас денег нет». А я отвечаю: «Может быть, и были бы, если бы нам ежегодно не сокращали ассигнования без объяснения причин по 30 млн рублей». Речь идет о выделении финансирования в рамках госзадания.
— Вам никак не объясняют причину урезания?
— Официально — нет. Ходят слухи, что это наказание за наше нежелание съехать на «Сокол». И это при том, что ИНИОН входит в 20 лучших общественно-научных институтов страны по числу грантов РНФ и РФФИ, выпускает по 30 статей в журналах, индексируемых Web of Science и Scopus. Да, нас отнесли ко второй категории институтов, но что вы хотели от научной организации со сгоревшим зданием? Однако наши сотрудники продолжают работать. 30 публикаций в год (помимо тысячи русскоязычных статей и обзоров) на 115 научных сотрудников — для гуманитарного института это очень хороший результат.
— Позвольте вас спросить, а за чей счет вы провели юбилейный банкет?
— Фуршет организован на внебюджетные деньги. Нам наконец удалось получить первые средства от продажи доступа к нашим библиографическим базам.
— Какая у вас зарплата в институте?
— Пока шестой месяц у меня лишь голый оклад — 61 тысяча рублей. Я не о том, что бедствую, в науке я состоялся. Но за полставки чтения лекций в МГИМО мне платят значительно больше!
— У вас есть служебная машина?
— Что вы! У нас есть, конечно, старый 10-летний автомобиль «Ауди», оставшийся еще со времен Юрия Сергеевича (Пивоварова. — Авт. ). Но денег на его обслуживание, бензин, страховку — нет. Не говоря уже о водителе, это же по деньгам — зарплата двух научных сотрудников!
— Стройка нового ИНИОНа уже идет полным ходом, вы наблюдаете за ходом работ?
— Да, даже с пригорка, и тем более с верхних этажей соседних зданий видно, что уже в значительной мере отстроено книгохранилище. Оно расположится на минус первом и нулевом этажах. Думаю, в срок строители должны уложиться.
Хотелось бы надеяться на это и нам. Даже несмотря на то, что Миннауки порой совершает действия, которые разубеждают в его намерении поддерживать российскую науку.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
