Накануне шестой годовщины возвращения Крыма в состав России американский госдепартамент раскрыл детали своего плана по «освобождению полуострова от чужеземной оккупации». По словам полпреда США при ОБСЕ Джеймса Гилмора, этот план состоит в том, чтобы сидеть и ждать у моря хорошей погоды — или, вернее, момента, когда сам Крым восстанет и, подобно бывшим советским республикам Прибалтики, сбросит с себя ярмо иноземного владычества. Прочитав эту новость, я сразу вспомнил красочный эпизод из воспоминаний переводчика советских генсеков Андрея Вавилова о визите делегации американских конгрессменов на дачу Брежнева в Крым. Сама встреча прошла, как принято выражаться, в «конструктивной обстановке». Но вот только один из гостей Леонида Ильича, задавая радушному хозяину вопрос, почему-то упорно именовал его «председатель Хрущев». Проблема нынешнего американского официального подхода тоже состоит в том, что наши «добрые друзья из США» совсем не чувствуют разницы? Внешне все выглядит именно так. Но давайте попробуем отрешиться от пропагандистских штампов и заглянуть внутрь проблемы международного непризнания воссоединения Крыма с РФ — проблемы, которая точно не разрешится так, как это прогнозирует Джеймс Гилмор, но в то же самое время точно никуда не уйдет.
70-летний Джеймс Гилмор принадлежит к числу политических назначенцев, чья карьера до его прихода в послы при ОБСЕ была связана в основном с американской внутренней политикой: он был сначала генеральным прокурором штата Вирджиния, а потом и губернатором этого штата. Эти детали указывают на то, что, говоря о возможности развития ситуации в Крыму по сценарию советской Прибалтики, посол Гилмор совсем не обязательно валяет дурака. Любой настоящий профессионал в сфере внешней политики — неважно, российский, американский или даже украинский — прекрасно понимает: Крым и Латвия, Литва и Эстония — две большие разницы. Или, вернее, так: аналогия между Крымом и советской Прибалтикой уместна только в случае, если перевернуть ее с ног на голову.
Латвия, Литва и Эстония мечтали «сбежать на волю» в течение всех 50 лет пребывания в составе СССР. Крым мечтал «сбежать на волю» в течение всех 60 лет своего пребывания в составе Украины (в советский период такое желание, возможно, не было так ярко выражено, как в постсоветский. Но это уже детали). В 1991 году сбежать получилось у прибалтов. В 2014 году сбежать получилось и у крымчан. Вот как, если по совести, должна выглядеть корректная и правильная аналогия. Но международная политика работает, как мы знаем, не на основе совести, а на основе интересов. До событий шестилетний давности эти американские интересы применительно к Крыму выглядели, как я подозреваю, так: США хотели «украинизировать» полуостров с прицелом на изгнание оттуда российского Черноморского флота и его последующую замену на силы НАТО. Именно осознание такой опасности и стремление ее нейтрализовать и было одной из главных причин появления в Крыму «вежливых людей».
Америку это, как известно, застало врасплох. Но США тут же отступили на заранее подготовленную «линию политической обороны»: стали использовать тему Крыма как средство навеки сделать Россию и Украину заклятыми врагами. В этом нехитром тезисе и состоит реальное содержание американского политического курса по отношению к полуострову. Риторика о «неизбежности возвращения Крыма в состав Украины» — это не более чем дежурные пропагандистские шумы. А вот в чем состоит реальная цель этих шумов: постоянно бередить украинскую «крымскую рану», не давать ей зажить, ограничивая тем самым свободу маневра российской внешней политики. Цинично? С нашей точки зрения — да. А вот с их точки зрения — прагматично, дешево и при этом очень даже эффективно. Реальный вопрос, с моей точки зрения, поэтому состоит в следующем: может ли Россия противопоставить прагматичному и эффективному американскому курсу такой же прагматичный и эффективный, но свой?
В краткосрочной и среднесрочной перспективе — наверное, нет. Все трезвомыслящие люди в украинской политической элите давно внутренне смирились с потерей Крыма и считают полуостров «отрезанным ломтем». Но внутреннее принятие факта потери — это одно, а готовность заявить об этом публично — совсем другое. Будет ли подобная ситуация длиться вечно? Совсем не обязательно. С течением времени украинское общество может начать постепенно уставать от риторики «мы вернем Крым если не завтра, то послезавтра». Если такая усталость будет сочетаться с реальной заинтересованностью влиятельных украинских кругов в восстановлении отношений с Россией, то через несколько десятилетий (боюсь, что не раньше) возможны самые разные интересные варианты, включая открытый отказ Украины от претензий на Крым и соответствующее международное признание этого факта.
Да, сегодня это звучит даже не как ненаучная фантастика, а как бред. Но то, что вчера казалось бредом, сегодня является нашей реальностью. Например, мог ли кто-нибудь 40 лет тому назад представить себе, что Украина де-факто станет частью блока НАТО? Такого человека точно сочли бы сумасшедшим — причем и у нас, и на Западе. Будем надеяться на то, что иногда долгосрочный оптимизм в сфере международной политики не менее оправдан, чем долгосрочный пессимизм. Но эти надежды на лучшее могут оправдаться только в случае, если они будут сопряжены с нашей подготовкой к худшему. Безбашенные радикалы продолжают набирать вес в украинской внутренней политике. Вкупе с риторикой на тему «Россия — колосс на глиняных ногах» в будущем это может заставить Украину совершить в отношении Крыма и вообще нашей страны в целом какие-то совсем непродуманные шаги агрессивного плана.
Конечно, исходя из реалий сегодняшнего дня, наиболее вероятным кажется средний вариант — продолжение нынешней ситуации. Но опыт показывает, что завтра почти никогда не оказывается таким же, как сегодня, или, тем более, как вчера. Не будем поэтому стебаться над неспособностью американского посла при ОБСЕ «почувствовать разницу» между Крымом и бывшей советской Прибалтикой. Будем вместо этого готовиться — ко всем вариантам сразу.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
