В США из-за коронавируса уже несколько раз откладывали смертную казнь (один из случаев произошел в Техасе, где на время карантина сохранили жизнь мужчине, убившему свою беременную жену, маленькую дочь и тещу). Повод для остановки «машины смерти» — на исполнении приговора должны присутствовать адвокат, прокурор, медики и т.д., то есть достаточно большое скопление людей, что опасно в нынешних условиях пандемии.
Одновременно в некоторых штатах, по слухам, хотят ввести смертную казнь за преднамеренное заражение COVID-19 (это вслед за Китаем, власти которого объявили о самом суровом наказании за подобное еще в феврале 2020 года). Выходит, пандемия не приблизила человечество к гуманизму? Или смертная казнь и гуманизм никак не связаны? Станет ли больше смертных приговоров после того, как COVID-19 завершит свой «победоносный марш» по планете (уже сейчас во многих странах появились мародеры, которым общество требует высшей меры наказания)?
Об этом наш разговор с человеком, в советское время посылавшим на смерть убийц и насильников (был гособвинителем, запрашивавшим высшую меру для самых опасных преступников), бывшим прокурором Союза ССР, экс-руководителем Управления юстиции Москвы, а ныне членом СПЧ Юрием КОСТАНОВЫМ.
— Юрий Артемьевич, в среднем в мире ежегодно казнят около 1–1,5 тысячи человек. Почему, по вашему мнению, страны не отказываются от этого дикого наказания до сих пор?
— Вопрос о допустимости смертной казни как наказания жестокого и необратимого не так прост, как кажется. Вы правильно назвали его диким. Но дикость наказания порождается дикостью преступления и дикостью царящих в обществе нравов.
О необходимости полной безоговорочной отмены смертной казни говорят давно и много. И у нас, и за рубежом. В обоснование этого напоминают о гуманизме. Приводят обширную статистику, свидетельствующую о том, что преступность в периоды применения смертной казни не снижается, а в периоды ее отмены не растет. И это якобы свидетельствует о бессмысленности смертной казни — как наказания, не способного предупредить новые преступления. Наконец, ссылаются на то, что общество не давало человеку жизни и потому не вправе его жизни лишать. Пусть меня не заподозрят в мизантропии и кровожадности, однако же эти доводы неверны и потому неубедительны.
— Это почему же? Разве эти доводы не есть самые главные?
— Легко любить человека вообще, красиво выступать с трибун (в том числе и парламентских) с проповедями о защите прав абстрактного человека. Однако в основе рассуждений многих противников «высшей меры» лежит простая мысль об этом наказании как о способе запугивания. Но это та самая простота, которая хуже воровства. Относиться к осужденным как к средству для запугивания других людей, еще не совершивших, но, может быть, задумавших совершить преступление, нельзя. Еще Карл Маркс писал: «Какое право мы имеем наказывать человека ради того, чтобы запугать других?» К тому же в самых жестоких и страшных случаях это не срабатывает.
— Да уж, сложно запугать смертной казнью маньяка. Я это поняла, когда общалась с битцевским маньяком Пичушкиным.
— А можно ли запугать террориста-самоубийцу?
Отношение к смертной казни только (или главным образом) как способу предупреждения преступлений, к проблеме смертной казни имеет очень маленькое отношение.
Вообще предупреждение преступлений бывает двух видов: общее (то есть предупреждение совершения преступлений не осужденным, а другими лицами) и частное (предупреждение совершения новых преступлений самим осужденным). Общепредупредительное воздействие всех видов наказания — и смертной казни в том числе — не слишком эффективно. Что же касается частного, то отрицать его эффективность вряд ли возможно. Казненные новых преступлений не совершают.
— Речь не столько о том, что казнить в назидание (а читай — в устрашение) другим не эффективно. Просто нельзя остановить зло злом.
— Все это темы больше философские. Вот возьмем рассуждения об отсутствии у общества права лишать человека жизни, оно ему, человеку, жизни якобы не давало. Но, во-первых, человек не появляется на свет в результате самозарождения, как протоамеба из океана. Для того чтобы зародилась жизнь каждого конкретного человека, необходимы усилия двух других. Для того чтобы только что вылезший на свет комочек кричащей материи стал человеком, нужны усилия многих — его надо вскормить, вспоить и воспитать. Гуманисты этого сорта намекают (а многие и не намекают, а говорят об этом достаточно открыто), что жизнь человеческая — порождение Творца, душу в человека вдохнул Бог и ему — не человеку — решать, оставаться кому-то в живых или нет. И здесь лукавство. О том, что и как считает Бог по тому или иному поводу, трудно судить человеку, ибо неисповедимы пути Господни. И смертный грех гордыни — приписывать своим собственным воззрениям силу Божественного предначертания. Есть, правда, один источник, притом письменный, из которого, говорят, можно почерпнуть божественный промысел: Ветхий Завет. Так вот, если верить Ветхому Завету (а истинно верующий и усомниться в букве Священного Писания не должен!), то, оказывается, всепрощенчество как идеологическое основание для отмены смертной казни оттуда вовсе не следует. Обратитесь к первоисточнику. «Кто ударит человека так, что он умрет, да будет предан смерти»; «Если кто умертвит ближнего коварно [и прибежит к жертвеннику], то и от жертвенника Моего бери его на смерть». «Кто украдет человека и продаст его, или найдется он в руках его, то должно предать его смерти», «Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» — это не исчерпывающий перечень. Кому интересно, может сам Библию открыть и продолжить. Всего деяний, за которые предписано казнить «смертию», не меньше, наверное, чем в УК.
— И все же большинство цивилизованных стран отказались от самого страшного наказания. Почему другие не пошли по этому пути?
— Сохранение смертной казни в ряде государств может объясняться желанием обезопасить общество от тяжких (с точки зрения законодателей и правоприменителей) преступлений путем физического уничтожения преступников. Существенное значение имеет и общественное настроение, эмоциональная сторона проблемы. К смертной казни в последние годы приговаривались, как правило, виновные в особо тяжких преступлениях (и не только против жизни), вызывающих острую эмоциональную реакцию, оказывающую влияние на законодателей.
— Вспоминается история с педофилом, который сразу после своего освобождения из колонии убил 9-летнюю девочку в Саратове. Как раз после нее все в России заговорили о возврате смертной казни.
— В нашей Государственной думе до сих пор время от времени раздаются призывы (слава Богу, безуспешно) вернуть смертную казнь в судебную практику. Если обстоятельства дела свидетельствуют, что склонность удовлетворять любые свои прихоти путем лишения жизни других людей, если мучения и страдания другого человека доставляют удовольствие, если это вошло в привычку, которую ничем не вытравить, — в таких случаях общество рассматривает смертную казнь как своего рода средство необходимой обороны.
Возьмем как пример дело о ростовских «фантомасах».
ИЗ ДОСЬЕ «МК»:
Банда «фантомасов» (название получила благодаря тому, что в СССР в то время были популярны фильмы о Фантомасе с Луи де Фюнесом) действовала в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Грабители в черных масках совершали налеты на банки и магазины.
Когда сержант Русов задерживал вооруженных бандитов, только что застреливших человека, он был вправе стрелять на поражение? Большинство ответит, что «да». И здесь можно говорить даже об убийстве в целях самообороны. Что касается случая с саратовским педофилом, которому требовали смертную казнь, — я не согласен. В нынешних условиях при низком уровне работы следствия можно ли быть уверенным, что это именно тот человек? А если даже тот, то вдруг он болен и требует лечения? И вообще обществу надо определиться — оно против смертной казни в принципе или делает для кого-то из преступников исключение?
— Вы были инициатором смертной казни в общей сложности 8 человек. Не сожалеете, что выступали за такую суровую меру наказания?
— Работая в отделе по надзору за рассмотрением в судах уголовных дел ростовской областной прокуратуры, а позднее в одноименном управлении Прокуратуры Союза ССР, я неоднократно поддерживал обвинение в судах по уголовным делам, в том числе и по тем, по которым осужденные приговаривались к смертной казни, и приговоры были исполнены.
Да, по моему обвинению действительно было расстреляно восемь убийц (из них трое обвинялись в бандитизме). Дела были расследованы полно, виновность осужденных была доказана по самым высоким стандартам.
— Неужели не было даже сомнений?
— Если дела о преступлениях, за которые по закону подсудимые могли быть приговорены к смертной казни, вызывали сомнения, я старался делать так, чтобы они не попадали в суд. А если они все-таки оказывались в суде, и мне поручалось обвинение по этим делам, я отказывался от обвинения и просил оправдать (либо просил направить дело на доследование, благо тогда закон это позволял). Это была своего рода моя «техника безопасности».
Задача прокурора — обеспечить законность приговора. А законный приговор — вовсе не обязательно суровый и даже не обязательно обвинительный.
Позднее, когда я сам стал учить студентов на юрфаке и младших по возрасту и по должности коллег, я исповедовал ту же философию. Нарушать эти принципы мне было бы не просто нельзя, но и неприлично.
— Расскажите подробнее про дела, которые стали всесоюзно известными.
— Самое, пожалуй, известное — это как раз упомянутое мною дело банды Толстопятовых, известных «ростовских фантомасов». Банда орудовала почти пять лет, была вооружена, в том числе самодельными автоматами и револьверами. Совершено всего 14 налетов на магазины, сберкассы, другие учреждения. Трое убитых, еще трое раненых. Об этом деле несколько раз вспоминало телевидение. Недавно на «Эхе Москвы», в передаче Сергея Асланяна «Стрелок», кто-то из радиослушателей вспомнил о Толстопятовых как о талантливых людях: как же, самодельные автоматы, а жестокая власть с ними расправилась. Могу сказать по этому поводу, что восхищаться их талантами вряд ли стоит. На мой вопрос в судебном заседании, почему на его автоматах нет прицельных приспособлений, Вячеслав Толстопятов ответил в том смысле, что ему ни к чему были целик и мушка, он не собирался ни в кого целиться, он стрелял в упор.
Еще одно дело, по которому я поддерживал обвинение, легло в основу фильма «Грачи» с Леонидом Филатовым и Алексеем Петренко в главных ролях (вышел в 1983 году на экраны). Фамилии у осужденных были не те, что в фильме, да и фабула дела отличалась. На самом деле их изначально было трое: два брата и друг старшего из них. Старший брат разъезжал по стране и добывал деньги, обманывая граждан, пытавшихся приобрести в магазинах мебель (люди моего поколения помнят эти громадные очереди за всем, что нужно было приобрести: от детских колготок до корпусной мебели, не говоря уже об автомобилях). Притворяясь работником мебельного магазина, он, под обещание обеспечить покупку мебели, забирал у людей из очереди деньги и исчезал с ними через служебный выход. Таких эпизодов набралось около четырех десятков. Его долго не удавалось разоблачить, а аппетиты его росли. Безнаказанность вскружила ему голову, и он решил пойти дальше. Он украл два автомата Калашникова с патронами у возвращавшихся из командировки в часть солдат. Из этих автоматов потом он и его подельник застрелили трех человек: владельца «Жигуленка», на котором они поехали в Куйбышев (нынешнюю Самару), где собирались совершать разбойные нападения, и двух сотрудников ГАИ, остановивших их на дороге.
Это четверо из восьми приговоренных по моему обвинению к смертной казни: трое по делу «Фантомасов» и один из «Грачей».
— А остальные?
— Тоже убийцы. Двое из группы в составе четырех парней и двух девиц — молодых бездельников, нигде не работавших, пьянствовавших на квартире одного из них. Деньги на водку добывали разбоем: по вечерам выходили на «охоту», подстерегали одиноких прохожих, которых убивали, и обчищали карманы уже у трупов. Улов небольшой: у одного кошелек с десятью рублями, у другого тоже «десятка» из кармана и часы, еще у одного — бутылка водки. По этому делу к высшей мере приговорены двое. Еще один — убийца и насильник: две девушки, десятиклассницы, попросили его подвезти в соседнее село (там была школа, в которой они учились и куда направлялись на выпускной бал). По пути он их обеих изнасиловал и задушил. Наконец, последний в этом мартирологе — тоже убийца. Убил одного своего сослуживца, забрав у него 950 рублей. Через два года пытался убить другого, уже за 4 734 рубля. По нынешним временам, копейки, но в конце шестидесятых это были вполне приличные деньги, предназначавшиеся потерпевшими на покупку мотоцикла ИЖ «Планета» с коляской и автомобиля.
— Вы и сейчас ратуете за смертную казнь для таких бандитов?
— Теперь я категорический противник смертной казни, но не из жажды прибиться к господствующей точке зрения (да и точно ли господствующей?) и не из фарисейски религиозных соображений. При нынешнем качестве предварительного следствия и судебного разбирательства никто не может быть уверен, что наказан действительно виновный, а не подвернувшийся под руку полицейским случайный прохожий.
— В советской уголовной практике судебные ошибки тоже имели место, причем со страшными последствиями.
— Согласен. Практически по всем делам о серийных убийствах, прежде чем был найден и изобличен настоящий убийца, привлекли к ответственности ни в чем не повинных людей, осудили и даже привели приговоры в исполнение.
Александр Кравченко был обвинен в изнасиловании и убийстве маленькой девочки и приговорен судом первой инстанции к смертной казни. По его жалобе приговор был отменен, и дело было направлено на новое рассмотрение. Однако при новом рассмотрении он был вновь осужден к такому же наказанию. Последующие его жалобы были отклонены, и приговор был приведен в исполнение. Александр Кравченко был расстрелян.
Действительный мучитель и убийца этой девочки — теперь уже всем известный Чикатило, пользуясь тем, что его никто не искал, совершил еще около пятидесяти изнасилований и убийств (в основном несовершеннолетних).
В Белоруссии было дело Михасевича, по которому вначале осуждены и расстреляны два невиновных человека.
— И ведь в Белоруссии смертная казнь до сих пор не отменена. У безвинно осужденных немного времени, чтобы оправдаться до приведения приговора в действие...
— На мой взгляд, ужас безвинно осужденного к смертной казни человека (все жалобы и ходатайства о помиловании которого отклонены) можно сравнить только с ужасом, испытываемым человеком, заживо погребенным, осознающим свою беспомощность и бессилие что-либо изменить в своей участи.
— Кто-то из следователей, судей, допустивших страшную ошибку, был наказан?
— Никто. Также как никто из прокуроров, надзиравших за законностью расследования и поддержавших обвинение.
— А вам приходилось кого-то спасать от смертной казни?
— В прокуратуре Союза ССР пришлось рассматривать ходатайства о помиловании осужденных к смертной казни. И вот был случай с одним молодым человеком, которого удалось спасти. Когда я изучил его дело, то понял — тут чистое убийство по неосторожности, за это максимум три года лишения свободы полагалось по тогдашним законам. История такая — парню было 25 лет, он приехал на свадьбу к другу. А там «забаву» устроили — ножички метать. Про этого молодого человека в районе слава ходила, что он мастер по метанию. Вот его уговорили. Он метнул и попал в артерию другому гостю на этой свадьбе. Тот скончался от потери крови.
Мне удалось добиться переквалификации, в итоге парня, ожидавшего расстрела, выпустили из тюрьмы (он к тому моменту уже три года отсидел).
— Вы присутствовали на исполнениях смертного приговора? Как вообще это происходило?
— Нет. На исполнении я не присутствовал. С исполнителями лично, думаю, не знаком. Говорю не очень уверенно, потому что среди моих знакомых были и сотрудники УИТУР (так тогда называлась эта служба: Управление исправительно-трудовых учреждений). Исполнение было делом строго секретным и, если кто-то из моих знакомых исполнителем и был, то мне он об этом не рассказывал.
Как это происходило, я знал. На исполнении должен был присутствовать прокурор. По должности — один из старших помощников прокурора области, в чьи обязанности входило осуществление надзора за законностью в деятельности органов исполнения наказаний. За исполнение этой обязанности полагалась надбавка к должностному окладу. Мой хороший знакомый, занимавший такую должность, присутствовавший при исполнении наказаний, отказывался от получения этих денег, которые, по словам его жены, называл кровавыми.
— А где все это происходило? В СИЗО? В тюрьме? Правда, что были специально отведенные для этого места?
— Знаю, что приговоры к исключительной мере наказания (так именовалось в УК РСФСР), вынесенные судами нескольких краев и областей юга СССР, исполнялись в одной из тюрем Ростовской области. В одном детективном романе несколько лет тому назад довелось прочитать, что приговоренного вывозят в какое-то секретное помещение за пределами тюрьмы, и там в него стреляет из пистолета исполнитель. В другом таком произведении автор описывал эту процедуру иначе: якобы приговоренного вводят в комнату и поворачивают спиной к стене с отверстием, через которое в него стреляет исполнитель. Лет пятнадцать тому назад мне попались воспоминания бывшего начальника ГУИТУ Белоруссии, который писал, что приговоренного специальная команда вывозит в лес и там расстреливает.
На самом деле все проще.
Никуда из тюрьмы не вывозили. Помещение для исполнения было здесь же. Возить этих людей было опасно. Так году в 1982-м или 1983-м, точно не помню, в Новочеркасск этапом доставили приговоренного к расстрелу серийного убийцу Нагиева, изнасиловавшего и убившего больше сорока женщин. Из-за оплошности конвоя он сумел сорвать наручники и убежать. Его поймали месяца через два. Он успел где-то раздобыть ружье и при задержании отстреливался. Был все-таки задержан в результате перестрелки. Слава Богу, пока был в бегах, никого не убил.
В тюрьме для исполнения предназначалось специальное помещение, куда из камеры, где они содержались, конвоировали приговоренного. Ему в присутствии врача и прокурора начальник тюрьмы или кто-то по поручению начальника объявлял о том, что приговор сейчас будет исполнен, и в соседней комнате расстреливали. Врач констатировал смерть. Составлялся протокол. Всё. Никаких прогулок по лесу. Прокуроры в лесу протоколы не подписывают.
— Уголовная и судебная системы СССР были менее гуманны, чем сейчас?
— Полагаю, что советская судебная политика была реально гуманнее. Если говорить не о делах политических, разумеется. Но таких дел ведь было немного (по сравнению с общим числом осужденных — несколько десятков человек против миллиона с хвостиком). В начале 80-х были приняты несколько законов, позволивших почти втрое сократить население колоний и тюрем. Максимальный срок лишения свободы по УК РСФСР не превышал 15 лет. Срок лишения свободы, назначавшийся в порядке помилования, был ограничен 25 годами. Санкции большинства статей Особенной части УК РСФСР были существенно ниже санкций ныне действующего УК РФ. Раньше чаще выносились оправдательные приговоры, и в разы чаще отменялись приговоры незаконные. Этот перечень можно продолжать долго. Я далек от идеализации законодательства и судебной практики тех лет, но не могу грешить против истины: Уголовный кодекс тоталитарного советского государства и практика его применения были в разы гуманнее Уголовного кодекса и судебной практики демократической России. Нельзя сбрасывать со счетов и то печальное обстоятельство, что если раньше ты мог, играя по правилам, выиграть, то теперь правила меняют в ходе игры. Это игра не только не по правилам, но даже и не по понятиям.
Изменится ли ситуация и как скоро? Я оптимист. Нам в последнее время удалось кое-чего добиться. В апреле 2017 года в УПК внесен ряд изменений, несколько усиливших позиции защиты в суде, появились присяжные в районных судах. Сейчас готовятся новые поправки в УПК, направленные на расширение подсудности суда присяжных, на активизацию апелляции и кассации. Вся эта деятельность затруднена сопротивлением привыкших к своему всевластию правоприменителей и сильно тормозится. Куда уж дальше — предложения о расширении подсудности присяжных или прекращении необоснованных ночных обысков и выемки встретили неприятие не только представителей следственного корпуса (что было ожидаемо), но и настороженное отношение прокуратуры и даже процессуалистов из университета! Что делать, никто ведь не обещал кормить манной небесной. Надо пробиваться.
Смягчение нравов, без чего о смягчении уголовных наказаний и заикаться бессмысленно, — дело еще более кропотливое и долгое. Иногда шариковщина наступает, но нередко ее удается если пока не остановить, то затормозить.
— Эксперты прогнозируют рост преступлений на фоне общего обнищания населения. За рубежом уже появились мародеры. Как думаете, число смертных приговоров в этих странах увеличится? И не заговорят ли о возврате смертной казни в России?
— Думаю, общий градус жестокости повысится. Но если государство будет убивать тех, кто в свою очередь убил за кусок колбасы, это не просто не выход. Это месть, она ни к чему хорошему не приведет. Я полагаю, что в России сейчас активизируются поборники смертной казни, но надеюсь, что их власть не будет слушать.
— И напоследок вопрос на злобу дня. Про коронавирус. В некоторых странах заражение этим опасным недугом приравняли к преступлению, за которое положена смертная казнь. Не перегнули палку?
— То, что в Китае ввели смертную казнь для тех, кто заразил (преднамеренно) других коронавирусом, а те потом умерли, — неправильно. Трудно доказать причинно-следственную связь между заражением и смертью. А что если человек заразился в итоге не от этого, а от другого? Помните сказку про то, как «мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось». Вот казнить переболевших — это то же самое, что вместо яйца бросать на горящую сковородку мышку. Я это называю возмездием, а государство его себе позволять не должно, мы живем все-таки не в средние века.
Читайте также: Знаток криминалитета рассказал о ворах-карманниках при коронавирусе
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
