«Если хочешь оставить след в жизни, ты обязательно должен создать что-то. У меня теперь есть мечта — надеюсь дожить до ста лет», — говорит легендарный гроссмейстер Юрий Львович Авербах. Тот самый, который когда-то был судьей на матче Карпов–Каспаров; который судил матч Крамник–Каспаров, после которого Каспаров перестал быть чемпионом. Старейший гроссмейстер из ныне здравствующих на нашей голубой планете.
В свои 97 с половиной лет он может назвать только две серьезные болезни в своей жизни. Юрий Львович до сих пор преподает и главным секретом своего долголетия считает шахматы.
Только сейчас он готов признаться: шахматистом он стал по воле случая. Обозреватель «МК» смог пообщаться с великим шахматистом и узнал, как этот человек-легенда сохраняет активность.
С детства Юрий Авербах обожал читать — и уже к 12 годам прочел всего Шекспира. Однако и спорт присутствовал в его жизни с юных лет. Правда, поначалу это был совсем другой спорт. «Моя жизнь уже подходит к вековому рубежу, и практически всю ее я отдал шахматам, но сейчас я могу признаться: шахматы вошли в мою жизнь совершенно случайно», — рассказывает Юрий Львович.
«Я учился в школе на Арбате, где была хорошо поставлена физическая культура, — вспоминает гроссмейстер. — Увлекался спортом — сначала волейболом. Играл в команде за школу, за район и мечтал стать мастером спорта по волейболу».
В далеком 1935 году планировалось первенство СССР среди школьников по волейболу, в котором должен был принимать участие и Юра Авербах: «Я предполагал участвовать в соревнованиях младшего возраста, среди детей до 15 лет. Но меня в сборную не взяли! Я был маленького роста — 167 сантиметров. Сейчас в это сложно поверить, у меня рост 191 см; я рос до 25 лет. А тогда еще не дорос... Отборочные соревнования по волейболу проходили на стадионе Юных пионеров. Я, конечно, очень расстроился и в растрепанных чувствах отправился в раздевалку. Решил: все, со спортом кончаю, буду работать».
По счастливому стечению обстоятельств на стадионе был шахматный клуб. Мальчик решил с горя сыграть пару партий — и неожиданно увлекся. Настроение улучшилось. Так он и остался на стадионе Юных пионеров — и постепенно превратился в шахматиста. Сначала получил пятую категорию, потом четвертую, третью, вторую... «Я занимался в шахматном клубе ВЦСПС, где директором был брат Алехина, первого русского чемпиона мира. От встреч с ним у меня остались самые хорошие воспоминания», — говорит он.
После школы Юрий Авербах поступил в Бауманское училище. Три года он был сталинским стипендиатом и по окончании учебного заведения решил идти в науку. «Меня взяли на работу в институт Министерства авиационной промышленности; это был НИИ ракетной авиации, хотя ракетной авиации еще и в помине не было. Я готовил диссертацию на техническую тему «Гидравлические потери в проточной части газовых турбин» — кстати, газовые турбины потом сыграли большую роль в авиации: самолеты и по сей день летают с газовыми турбинами. Но шахматы я не оставлял, получил разряд мастера спорта. И однажды профессор Ушаков спросил меня: как вам удается сочетать науку и шахматы? Я ответил: плохо, наука мешает шахматам, а шахматы — науке. Я даю вам два года, сказал профессор, попробуйте заняться шахматами; не получится — вернетесь в институт», — продолжает Юрий Львович.
К 1950 году Юрий Авербах стал чемпионом Москвы по шахматам. А к 1954 году, когда собирался вернуться в НИИ, — чемпионом СССР и получил звание гроссмейстера. Вопрос был решен.
«В результате я стал профессиональным шахматистом, — говорит Авербах. — В свое время мне повезло с учителями в школе. Немецкий у нас преподавала дама по фамилии Айхенфельд, и я его знал довольно прилично. Так что, когда пришел в Бауманское училище, решил изучить еще и английский. Поэтому к тому времени, как я стал гроссмейстером и крупным шахматистом, я в отличие от многих шахматистов нашей страны хорошо владел английским языком. Из 15 советских гроссмейстеров знающих английский было всего трое. Я очень любил путешествовать, и знание языков помогло мне объездить практически весь мир. Я побывал на всех материках».
Сегодня старейший в мире гроссмейстер готов описать свой жизненный путь словами «жизнь с шахматами»: «Дай бог, я дотяну до ста лет, это моя мечта. Не знаю, получится ли, но старейшим гроссмейстером был до меня Левенталь — он умер в 99 лет, не дотянув одного года до юбилея. Если мне это удастся, я выполню ту задачу, которую я себе поставил, когда увлекся шахматами».
На вопрос, сколько на сегодняшний день в его копилке хронических заболеваний, он отвечает так: «Я плохо вижу, один глаз не видит совсем. Я потерял зрение из-за глаукомы. Три раза я был в Индии. Первый раз вел себя очень осторожно, на второй немного расслабился, а в третий — совсем успокоился. И умудрился попасть в эту страну в период эпидемии тропической малярии — меня покусали комары на берегу одного из озер. Вернулся в Москву, потом поехал в Голландию, вернулся — и болезнь меня накрыла. Мне долго не могли поставить диагноз, пока один опытная врач ее не определил. Это была последняя серьезная болезнь, которую я перенес в жизни, но я продолжаю действовать».
И, конечно, мы спросили у Юрия Львовича, в чем секрет его долголетия.
— Я всю жизнь занят шахматами и до сих пор преподаю. Не злоупотребляю алкоголем. Во время войны курил, но больше нет. Питаюсь обычно. Каждый день гуляю по два часа, если погода позволяет. Я уверен в том, что человек должен уметь планировать свою жизнь, в этом случае он может прожить дольше, — ответил великий шахматист.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
