Чуть больше года назад Госдума одобрила в первом чтении законопроект о повышении пенсионного возраста. 1 января 2019-го он вступил в силу с поправками президента. И уже сейчас можно констатировать: реформа терпит крах. Прежде всего, срывается исполнение одной из базовых задач — по увеличению рабочей силы в стране. За первый квартал число занятых на рынке труда граждан сократилось почти на 800 тысяч человек, а за второй — на 600 тысяч, сообщает ЦБ. Во многом это связано с продолжающимся бегством работников всех возрастов в теневую экономику. Для России это системная реальность.
Другой важный штрих в общей картине — массовая убыль работающих «по-белому» пенсионеров. Сегодня их осталось около 9,7 млн, тогда как в 2015 году было 15,3 млн. Резкое снижение численности произошло в 2016 году, когда вступил в силу закон, отменяющий индексацию пенсий пожилым гражданам, официально оформленным на работу. Это ударило и по Пенсионному фонду России (ПФР), и по бюджету страны. Чтобы продолжать получать и зарплату, и пенсию, люди подались в теневой сектор, прекратив платить отчисления не только в ПФР, но и в фонды медицинского и социального страхования, а также — подоходный налог. В итоге казна стала терять более 300 млрд рублей ежегодно только по налогу на доходы физлиц. Как точно заметил эксперт по социальной политике Андрей Гудков, «в попытке найти десять копеек власти подожгли десятирублевую купюру и освещают ею место потери».
Скупой платит дважды
И так во всем. Отечественная пенсионная система — результат накапливающихся годами проблем и череды ошибочных шагов, которые в совокупности создают критическую массу рисков. Повышение пенсионного возраста — лишь одно из звеньев цепи. Озвучивая эту задачу, правительство уверяло, что гарантирует занятость несостоявшимся пенсионерам и будет защищать их права, вплоть до уголовной ответственности. Однако июльский прогноз Минтруда сулит иную перспективу: в 2020 году количество безработных предпенсионеров вырастет на 60%, или до 150 тысяч человек. Возрастную дискриминацию никто не отменял, и она ставит крест на любых планах и обещаниях.
Реализуемая с 2013 года «Стратегия долгосрочного развития пенсионной системы» никак не повлияла на уровень пенсионного обеспечения граждан, заявила в Госдуме аудитор Счетной палаты Светлана Орлова. По ее словам, коэффициент замещения до сих пор не превысил 35%, а чтобы достичь заветного порога в 40%, средний размер страховой пенсии неработающего пенсионера в 2024 году должен составлять не менее 24 тысяч рублей.
«Речь идет о коэффициенте замещения утраченного заработка, о соотношении двух параметров — пенсии и прежних доходов, — поясняет проректор Академии труда и социальных отношений Александр Сафонов. — Введенный Международной организацией труда стандарт в 40% актуален, скорее, для развитых экономик. В России же он не позволяет выжить на страховую пенсию человеку, у которого была низкая заработная плата — в пределах 25–28 тысяч рублей. О самых бедных мы сейчас не говорим: тот, кто имел зарплату на уровне прожиточного минимума (ПМ), будет получать пенсию примерно на ту же сумму — плюс-минус 10 тысяч с учетом региональных доплат к ПМ».
Чтобы человек, выходя на пенсию, был ею доволен, нужно усовершенствовать механизм оплаты труда. Но в Минэкономразвития об этом и думать не хотят, отмечает Сафонов. То, что государство сейчас недодает в виде прибавок к зарплате, ему потом возвращается бумерангом — в виде необходимости выплачивать социальные пособия. Ровно та же история — с попыткой сэкономить на работающих пенсионерах, которым в 2016-м перестали индексировать пенсии. В результате многие уходят в неформальную занятость, а ручеек в виде налогов и отчислений, питающий страховую пенсионную систему, иссыхает. Попытки решать серьезные задачи малой кровью неизменно проваливаются. Это как с героем романа Бальзака «Шагреневая кожа»: любое твое желание может быть исполнено здесь и сейчас, но конечная плата за сделку со злом — проигранная жизнь. Реформу надо проводить ускоренными темпами, настаивают ее идеологи. Им по-прежнему кажется, что рынок труда легко «переварит» 12 млн несостоявшихся пенсионеров. Но они не правы. Например, регионы не осуществляют профессиональную переподготовку лиц предпенсионного возраста, поскольку работодателям это абсолютно не нужно. Кроме того, по словам Александра Сафонова, большинство нацпроектов, будь то цифровая экономика или строительство инфраструктуры, — это узкопрофильные проекты, не создающие для людей старшего поколения спроса на их рабочие руки. «Должным образом реформировать пенсионную сферу не удается, — согласен профессор Финансового университета при Правительстве РФ Алексей Зубец. — Ситуация требовала серьезных стартовых вложений, но правительство решило минимизировать издержки. Купить рубль на пятачок — старинная русская забава, у которой всегда лишь один исход. Повышать пенсионный возраст имело смысл в комплексе с решением других проблем. Как минимум нужно определить судьбу двух видов пенсионных накоплений — обязательных и добровольных».
Неопределенность и непрозрачность
По словам Зубца, во втором случае власти пустили дело на самотек, не предъявив населению никаких внятных стимулов. Люди не поняли, в чем их выгода, зачем нужно затягивать пояса, сокращать собственное потребление и формировать некие пенсионные накопления вместо тех, что предоставляет государство. Вдобавок те уполномоченные банки (например, ВЭБ) и те пенсионные фонды, что взялись помочь в инвестировании пенсионного капитала, не сумели достичь доходности выше средней по рынку. В такой ситуации у любого здравомыслящего человека возникает вопрос: а зачем мне все это надо, не проще ли отнести деньги в госбанк, положить на счет под проценты и не связываться с этой мутной системой?
Но решающим фактором оказался низкий уровень жизни: в июле Росстат озвучил сумму модальной, то есть самой распространенной зарплаты в стране — 23,5 тысячи рублей. Какие деньги среднее домохозяйство может отложить с такого дохода? Понятно, что никакие, резюмирует Зубец. По его словам, накопительным механизмом могут воспользоваться лишь 15% наиболее состоятельных россиян, располагающие, помимо высокой заработной платы, мощным набором финансовых инструментов — вложениями в бизнес, инвестициями в ценные бумаги, недвижимостью, золотом.
Эксперты не видят в повышении пенсионного возраста глобального экономического смысла. Расходы Пенсионного фонда будут только расти, деньги на выплаты пенсий придется брать из федеральной казны, больше неоткуда. По оценкам Счетной палаты, изучившей проект бюджета ПФР на 2019–2021 годы, если в прошлом году трансферт на обязательное пенсионное страхование обеспечил 7,7% доходов фонда, то в нынешнем и будущем этот показатель составит 12,2%. Реформа в первые два года позволит бюджету экономить лишь на одном поколении несостоявшихся пенсионеров — тех, кто выйдет на пенсию в 2019 году. Это всего 80 тысяч человек. Доходы Пенсионного фонда во многом будут зависеть от макроэкономических параметров, от инфляции и темпов роста зарплат. Ясно одно: индексировать пенсии придется при любых обстоятельствах, равно как и финансировать дефицит ПФР.
«С самого начала было понятно, что нагрузка на бюджет будет увеличиваться, — говорит финансовый аналитик FxPro Александр Купцикевич. — Действительность очень сильно разошлась с оптимистичными прогнозами чиновников. Меня как потенциального пенсионера пугает то, что в сфере пенсионного обеспечения каждые пять лет кардинально меняются правила игры и вектор движения. Как гражданин я не имею никакого отношения к тому, что будет с моей пенсией. Эта неопределенность очень давит».
Последствия не просчитаны
Правительство также пребывает в замешательстве. Пенсионная система — затратная, разбалансированная, социально взрывоопасная — остается для него тяжкой ношей. За последние 15 лет правила начисления пенсий менялись 6 (!) раз. Такого не было ни в одной стране, если не считать специфические государства Африки, где еще лет 40–50 назад процветал каннибализм. До сих пор непонятно, что будет с законопроектом об индивидуальном пенсионном капитале (ИПК), идею которого Минфин вынашивает с сентября 2016 года. Реформу собирались запустить с 1 января 2019-го, но по ней у различных правительственных ведомств возникли принципиальные разногласия. В июле финансовые власти предложили перенести ее публичное обсуждение на 2020 год.
ИПК — это, по сути, новый налог на пенсии, очередной источник длинных денег для правительства. Законопроект предполагает, что взносы на накопительную пенсию вместо работодателя будет осуществлять сам работник, отчисляя 6% от своей зарплаты. При этом гражданам хотят предоставить возможность изменить ставку взносов или отказаться от их уплаты. Но очевидно, что, если ввести ИПК на добровольной основе, народ не станет с ним связываться. Кто же захочет по собственному желанию отдавать из своего кошелька 6% в негосударственные пенсионные фонды, которые себя уже однажды дискредитировали?
По оценке президента Союза предпринимателей и арендаторов России Андрея Бунича, в данном случае российское руководство надеется на авось, на то, что дальше что-то изменится в лучшую сторону. На самом же деле хорошего выхода для страны не просматривается. Реальные доходы населения падают, рост платежей по кредитам идет чуть ли не в геометрической прогрессии. Домохозяйства влезают в долги для поддержания привычного уровня жизни. Можно ли в такой ситуации рассуждать о каких-то дополнительных отчислениях в системе ИПК?
«Пенсионная система впала в глубокий кризис, — констатирует доктор экономических наук Сергей Смирнов. — Идеологи реформы не просчитали все последствия. Людей вытолкнули в теневую занятость. Сейчас работодатели повсеместно платят официальную зарплату по минимуму, остальное выдают в конвертах. Что касается индексаций пенсий, они действительно проводятся темпами, превышающими инфляцию. Но тысячу рублей, обещанную вице-премьером Голиковой, не назовешь весомой прибавкой. Да и не все ее получают. Чиновники должны отвечать за свои слова. Следовало уточнить, что речь идет о 7% от размера пенсии. Если у вас пенсия 10 тысяч, то вы получите 700 рублей, но никак не тысячу».
Пуповина федерального бюджета
По словам Сергея Смирнова, проблема еще и в том, что в условиях нынешнего ручного режима управления экономикой любые долгосрочные стратегии не работают. Узкий горизонт планирования не позволяет занимать средства на осуществление постепенных реформ. Ко всему прочему, напоминает эксперт, после 2014 года страна столкнулась с принципиально новыми геополитическими реалиями. И хотя сумела выдержать удар первой волны санкций, вторая грозит обрушиться на нее в любой момент. И тогда придется залатывать свежие дыры в экономике, сокращать расходы госказны, в том числе — на социальные цели, чего так опасается глава Счетной палаты Алексей Кудрин.
Конечно, надо повышать зарплаты. Но если с бюджетной сферой все более-менее ясно: там государство само себе хозяин и может как угодно распоряжаться деньгами, то как быть с негосударственным сектором? Ведь если нет платежеспособного спроса со стороны населения, то неоткуда брать и зарплаты. Есть коммерческий успех — будут деньги. Нет прибыли — не будет вообще ничего.
Добавим, что неустойчивость пенсионной системы напрямую связана с ее родовой чертой, наследием советской эпохи — неавтономностью. Без трансфертов из федерального бюджета невозможно обеспечить предусмотренные расходы и исполнение страховых обязательств. А эти трансферты — величина переменная, зависящая от множества объективных и субъективных факторов. Кроме того, введенная с 1 января 2015 года балльная система исчисления пенсионных прав нивелирует размер выплачиваемых пенсий, не коррелируя их величину с фактическим заработком, с которого уплачен взнос в ПФР. Что не мотивирует граждан к получению высоких зарплат — ведь они никак не влияют на стоимость пенсионных коэффициентов.
Отдельная тема — дефицит бюджета ПФР (265,5 млрд рублей в 2018 году), ставший одним из аргументов в пользу повышения пенсионного возраста. По словам Александра Сафонова, пока не видно, чтобы что-то менялось. Сэкономить с помощью реформы не удается: чтобы погасить вызванные ею очаги недовольства, государству пришлось идти на экстренную индексацию. Не решена также проблема, связанная с тем, что ряд отраслей недоплачивает денежные средства в Пенсионный фонд. Этот источник дефицита никуда не исчез. По сути, правительство не поработало над доходной частью — не отменило преференции для отраслей, не повысило зарплаты бюджетникам, не сузило размеры теневого рынка труда, который, напротив, только расширился.
Ко всему прочему, пенсионная реформа ставит под удар здоровье людей и усложняет соцзащиту. Так, по данным Минздрава, на женщин старше 55 лет (соответствует дореформенному возрасту выхода на пенсию) приходится примерно треть вызовов «скорой помощи». Многие несостоявшиеся пенсионеры не могут работать эффективно — просто из-за стресса, что сказывается на производительности. Кроме того, они хуже осваивают новые технологии. Замедляется ротация кадров, и разновозрастные работники чаще вступают в конфликт в борьбе за кресло руководителя.
Резкое усиление незащищенности — вот главное социальное последствие реформы. Пропасть между гражданами России и сферой государственного пенсионного обеспечения стала еще глубже, эти два мира уже почти не пересекаются. Для основной массы пенсионеров — нынешних и потенциальных — ситуация с пенсиями остается недоступной для понимания и какого-то бы ни было влияния. Мрачной вещью в себе.
Читайте также: Микрофинансовые организации назвали хищниками: объем просрочек россиян пугает
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
