Отставка казавшегося непотопляемым правительства под руководством Дмитрия Медведева стала одной из самых громких и обсуждаемых новостей в стране. Сформирован новый кабинет министров, во главе которого поставлен Михаил Мишустин. Шок от стремительной перемены на политическом олимпе прошел, и пришло время осмысления: чем была вызвана смена кабинета, во имя чего она производилась и к каким результатам может привести страну.
Все эти вопросы мы обсудили с видными политологами и экономистами, собравшимися на «круглый стол» в «МК». Своим видением ситуации поделились политолог Аббас ГАЛЛЯМОВ, глава Политической экспертной группы Константин КАЛАЧЕВ, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий КОЛТАШОВ, генеральный директор Центра политической информации Алексей МУХИН, директор Института стратегического анализа компании «Финансовые и бухгалтерские консультанты» Игорь НИКОЛАЕВ.
Экономика подстегнула политику
«МК»: — Что же стоит за стремительной сменой кабинета министров: президент не удовлетворен экономическими результатами деятельности предыдущего правительства? Или у вас есть какие-то другие объяснения происшедшего?
КОЛТАШОВ: — На мой взгляд, замена правительства является результатом экономических изменений, которые идут в России примерно с 2014 года. Особенно активно они идут с 2016 года, когда мы вышли из второй волны кризиса (2014–2016 годы были для экономики очень сложными) и начала проводиться другая экономическая политика. Она рассчитана на то, чтобы увеличить вывоз из Российской Федерации различных товаров, разнообразить этот вывоз, активизировать внутренний рынок и по сути укрепить российский корпоративный капитализм, а также его позиции на мировой сцене.
Прежний кабинет своим составом отвечал совершенно другому экономическому подходу, поэтому его уход напрашивался и даже в значительной мере задержался. Отсюда — шок от восприятия событий: общество потрясено, потому что казалось, что никогда этот кабинет и такого типа кадры не будут сменены. Но именно это и произошло, а ключевым, на мой взгляд, является назначение Андрея Белоусова на пост первого заместителя председателя правительства. Мишустин тоже оказался на своем месте.
КАЛАЧЕВ: — Совершенно очевидно, что идеальное правительство — это то, которое при назначении вызывает взлет на фондовом рынке, рост биржевых индексов, при котором инвесторы выстраиваются в очередь. Такого правительства мы не получили.
Но, с другой стороны, все мы понимаем, что хуже не будет. Будет ли лучше — вопрос открытый, но достаточно ясно, что правительство Медведева не соответствовало задачам развития. Если речь идет о том, чтобы как-то всех, с одной стороны, взбодрить, а с другой — создать правительство, которое обеспечит условия для плавного транзита власти (если мы полагаем, что это вскоре предстоит), то понятно, что надо было назначать на пост главы правительства человека, который сможет оживить национальные проекты, приход которого — с учетом увлечения нашего президента информатизацией — будет способствовать развитию новых технологий, которого можно будет представить населению как реакцию на запрос на перемены и обновление и который не имеет собственных политических амбиций, то есть не будет восприниматься как преемник президента. Так что, думаю, замена Медведева на Мишустина была вполне логичной.
«МК»: — А может быть, дело не в экономике, а в политике, и мы с вами наблюдаем начало очередной операции «Преемник» с дальним расчетом на 2024 год?
МУХИН: — Что касается правительства Дмитрия Медведева, то оно исчерпало свои возможности еще в 2018 году, потому что уже во время предыдущей шестилетки стало понятно, что майские указы президента 2012 года не реализуются. И мне кажется, что не пресловутая пенсионная реформа, а именно переназначение Дмитрия Медведева на премьерский пост стало причиной падения рейтинга Владимира Путина. Теперь президент просто исправил свою кадровую ошибку и сделал это достаточно вовремя. Это тоже характеризуется его психологическими особенностями — додерживать ситуацию до того момента, пока не наступит катарсис общества. Он наступил, рейтинги начали подниматься — политический расчет Путина оказался верным. Я напомню, что он подобные вещи периодически делал и раньше, подогревая общественный интерес к своим кадровым решениям.
Что касается Мишустина, то ему придется себя серьезно перестроить. Раньше он хорошо собирал деньги — теперь ему придется хорошо их тратить. Это разные вещи, и ему придется психологически настраивать свою команду именно на это. Его команда в правительстве имеет достаточно разветвленную сеть — это действительно правительство Мишустина, что бы ни говорили некоторые эксперты. Мишустина знают все 147 миллионов россиян, потому что все платят налоги, но его политический вес равен нулю. И это, на мой взгляд, великолепно, это правильно ориентирует его на выполнение той задачи, которую поставил президент: исполнение национальных проектов. А вот административный ресурс, административный потенциал у Мишустина громадный. Поэтому мне кажется, что это крайне удачное назначение.
ГАЛЛЯМОВ: — Хочу коротко прокомментировать тезис о том, что это правительство не политическое. С самого начала мне тоже так казалось очевидным, но последовавшие затем события заставили поставить знак вопроса. Для меня знаковым является назначение Александра Грибова (33-летнего депутата Государственной думы, занявшего пост заместителя руководителя аппарата правительства. — «МК» ), сопровождаемое комментариями о том, что из партии «Единая Россия» он не выходит. Как политтехнолог я могу объяснить это так: когда правительство тратит большие деньги в рамках нацпроектов, о которых население почти не знает, то государственные деньги расходуются политически неэффективно. Но деньги тратит не Администрация Президента, а правительство, поэтому представляется логичным, что те, кто тратит деньги, участвуют в информировании населения, в формировании системы взаимодействия. Люди должны понимать, что получают деньги не просто так, а по итогам некоего диалога, чтобы люди чувствовали: власть откликается на их потребности.
Раньше у правительства политической функции никогда не было, я сам работал в аппарате правительства во время премьерства Путина, хорошо помню, что вопросами партий, выборов, регионов никто из нас не занимался — это была епархия Администрации Президента. А Грибов остается замом Турчака (заместителя председателя Совета Федерации, секретаря Генерального совета партии «Единая Россия». — «МК» ). Это уже что-то новое — и заставляет предположить, что правительство будет не совсем «неполитическим», как мы вначале предполагали, глядя на премьера.
По поводу того, почему отставка Медведева и назначение Мишустина случились именно сейчас, могу сказать: мне кажется, все это было спонтанным и заранее не планировалось. Отставка правительства — шаг неоднозначный и в то же время сильный. Не так часто президент может себе позволить поменять правительство. Это один из тех шагов, которые общество заметит. Отставка правительства — это новость. И под видом отставки правительства можно очень эффективно внедрить любой message. Меня поразило то, что этого не было сделано, ценный «боекомплект» не был использован.
Коллеги сказали о том, почему следовало поменять правительство Медведева. Это должно было прозвучать из уст кремлевских спикеров или околокремлевских экспертов в ту же секунду, когда это произошло! Я точно знаю, что люди, занимающиеся информационно-политическим сопровождением решений Кремля, это понимают. Но они не внедрили нужный message в качестве объяснения населению предстоящих событий, а вместо этого вложили в уста Медведева слова: «Владимир Владимирович, вы запускаете масштабную реформу, и мы уходим в отставку, чтобы вам не мешать». Это же смешно. Получается, что до этого Медведев «мешал» Путину?..
Нужно было объяснить, чем Медведев был плох на посту председателя правительства и чем он будет лучше, работая заместителем председателя Совбеза. Этого не было сделано.
НИКОЛАЕВ: — Думаю, не стоит противопоставлять экономические и политические причины смены кабинета: были и те, и другие. Экономические причины ускорили принятие решения. Что касается политических задач, то президента, безусловно, волнует, как произойдет передача власти.
Экономика тесно связана с политикой. Если запускается политический процесс, то что с экономикой? В данном случае она подстегивала запуск этого политического процесса, потому что уже несколько лет высказывалось недовольство. Что происходит с динамикой реальных денежных доходов населения? Даже методологические ухищрения Росстата не смогли исправить ситуацию. Но президента это волновало, он правомерно ставил вопрос: что происходит с доходами граждан? А доходы у нас с 2014 года падали, сейчас они в лучшем случае стагнируют. Если такая динамика продолжится, то до чего мы дойдем через 4 года? В экономике, в социальной политике цифры даже вторичны, главное — динамика. И куда же мы идем?..
Вторая проблема, обозначенная еще в Послании президента, это демография. Четвертый год мы наблюдаем нарастающую естественную убыль населения. По итогам 2019 года она составила почти 300 тыс. человек, по итогам 2018-го — 225 тыс. Естественная убыль нарастает — при том что некоторые меры борьбы с ней были обозначены и в предыдущем Послании. Вроде бы все делается, а процессы идут с точностью до наоборот. И это тоже волнует президента.
Все это, естественно, проецируется на 2024 год. С такими тенденциями — по рождаемости, по реальным доходам, по уровню жизни — благополучная передача власти, какой хотелось бы, становится менее очевидной. Поэтому социально-экономические причины подстегнули принятие политических решений.
Курс определяет президент
«МК»: — Мы сейчас обсудили применительно к правительству развилку «политика–экономика», но есть ведь еще одна важная развилка для кабмина: «либеральный–нелиберальный». Многие эксперты называют правительство Мишустина первым нелиберальным со времен правительства Примакова, учитывая то, что в прежних конструкциях кабмина за экономический блок отвечали люди с очевидным либеральным бэкграундом — Кудрин, Греф, Шувалов, Набиуллина, Орешкин, Силуанов… Сейчас в правительство пришел «государственник» Андрей Белоусов, что это меняет?
КОЛТАШОВ: — Если говорить о современных политических фракциях, то они отражают, с одной стороны, финансистов, это неолибералы, а с другой — производственный капитал. В нашем случае замены кабинета очевидно, что либералов убирали не как либералов, не как людей, рассуждающих в духе какой-нибудь протестантской этики или определенных идей ХХ века, а как представителей финансового лобби, финансовых структур. И новый кабинет, по-видимому, означает успех именно производственного капитала и высшей бюрократии, которая связана с его интересами. Она и будет определять направление использования государственных средств.
Для финансистов использование денег всегда очень простое: дайте их нам, а мы их вложим в выгодные ценные бумаги. В случае с производственным капиталом логика несколько другая: дайте нам деньги — мы построим реальные инфраструктурные объекты и будем на них зарабатывать. Это другой тип освоения ресурсов, в котором находится место экономическому росту.
Поэтому с точки зрения развития российской экономики в перспективе 10–15 лет изменение кабинета создает позитивные условия. Хотя кабинет во многом остается гибридным: там есть «либерал» Силуанов, и было бы странно ожидать, что либеральных доктринеров полностью сменят кейнсианские доктринеры. Так произойти не могло. Но то, что экономика совершает поворот и политическая система совершает поворот, очевидно. И уже не так важно, будет Путин президентом после 2024 года или нет. Поворот гораздо серьезнее: он определяет экономическое развитие России на ближайшие 20–25 лет.
МУХИН: — По поводу «смены либералов» — ситуация несколько забавная. Орешкин никуда не ушел, произошла рокировка: Белоусов переместился в правительство, а тот — в Администрацию Президента, в кресло Белоусова. Понятно, что если был либеральный контроль над экономикой, то теперь — либеральный надзор. Никто «не отменял» Алексея Кудрина, который в качестве главы Счетной палаты за всем следит; никто «не отменял» того же Орешкина, который теперь будет критиковать Белоусова с большим апломбом и действовать дальше в прежнем ключе. Они просто поменялись местами.
ГАЛЛЯМОВ: — Я бы хотел прокомментировать тезис о том, что правительство Мишустина — первый кабинет, в котором нет либералов. В прошлом году ФАС представила доклад о конкуренции — вот цитата из него: «Это особенность огосударствления экономики и государственно-монополистического капитализма — сращивание бизнеса и власти, это общая болезнь, которая поразила нас уже давно». Главу ФАС Артемьева до сих пор не уволили, поэтому нет оснований предполагать, что Путин с этим принципиально не согласен. И это диагноз того, что сделали эти либералы за 20 лет. Их курс закончился огосударствлением экономики и созданием государственно-монополистического капитализма, сращиванием бизнеса и власти.
На самом деле никакого противоречия нет: российский политический режим — персоналистский, даже, наверное, самый персоналистский из существующих в мире. В стране нет полноценных политических институтов, кроме одного, который называется Путин. Это даже не институт Президента Российской Федерации — это институт Путина. Соответственно, реально и содержательно курс определяется не правительством — он определяется Путиным.
Когда в персоналистском режиме меняются менеджеры (члены правительства) — мало что меняется по сути. Менеджеры могут более или менее эффективно реализовывать курс главы государства, но это в любом случае курс главы государства.
Мне кажется, что Путин, дистанцировав либералов от управления и посадив в правительство государственника Белоусова, поступил честно. Он сказал: вот тот курс, который мы будем реализовывать, — делать ставку не на частные инвестиции, а на государственные, на повышение их эффективности. Наверное, это правильно. Ведь главным тормозом для частных инвестиций сегодня являются проблемы с правоохранителями и судами, а эти институты подчиняются не премьеру, поэтому что бы Мишустин ни делал, ситуация принципиально не поменяется.
НИКОЛАЕВ: — Согласен с тем, что не такая уж либеральная у нас экономическая политика. Понятно, почему ее так называли, — потому что в правительстве Медведева были люди, которых принято считать либералами. Если же судить по делам, то до 70 процентов экономики у нас занимает госсектор. Тем не менее нынешнее правительство станет еще более нелиберальным, я в этом убежден. И приход Белоусова на должность первого вице-премьера — знаковый. Ему принадлежит инициатива о повышении НДС, а уж его знаменитая инициатива собрать более 500 млрд рублей с металлургических компаний, получивших сверхдоходы благодаря благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре, — верх либерализма в кавычках.
Белоусов не скрывает, что он сторонник жесткой налоговой политики. Теперь вспомним, что прозвучало в Послании: нужно зафиксировать налоговые условия на ближайшие годы. Получается, что вначале подняли налоговую нагрузку, потом зафиксировали. А нельзя было наоборот — снизить ее и зафиксировать? Я вообще убежден: то, что нужно сегодня российской экономике, которая находится под санкциями, — это не повышать, а снижать налоговую нагрузку. Но Белоусов на такое не пойдет. А Силуанов — министр финансов, но уже не первый вице-премьер.
У меня не самый оптимистичный взгляд на будущее экономики. В этой сфере будет проводиться более консервативная и менее либеральная политика, хотя и прежняя, на мой взгляд, была далека от либеральной.
Смотрите фоторепортаж по теме:
Больше доходов — выше рейтинги
«МК»: — Какие цели стоят перед новым кабинетом? Чего от этого правительства хочет Путин: чтобы у нас поднялись доходы, чтобы экономика выросла выше мировых показателей, чтобы царила внутренняя стабильность, чтобы «Единая Россия» сохранила доминирующие позиции?
МУХИН: — Хочу немного оправдать либералов: они действовали, фактически создавая государственную экономику, то есть идя против своей природы, потому что мы живем не в вакууме и не в идеальном мире, а санкционное воздействие четко формировало нашу экономику. Мы в хорошем смысле испугались и начали отрабатывать мобилизационную модель.
Что касается ситуации, сложившейся в правительстве, то она действительно сложная. Главная проблема состоит в том, что накопленные средства (деньги уже не надо искать — они есть), спускаясь на средний и нижний уровень, действительно сталкивались с коррупционной системой в регионах, которые предполагали участвовать в освоении этих средств с помощью специальных компаний, аффилированных с начальством разного уровня. А так как антикоррупционная система у нас все-таки действует — спасибо ФАТФ (финансовой разведке. — «МК» ), то в какой-то момент происходило отсечение этих проектов, деньги возвращались обратно. А новые проекты опять были коррупционноемкими.
Благодаря этому саботажу деньги не поступали в карманы россиян, и экономика начала застаиваться, ведь деньги — это кровь экономики. Такая ситуация повлекла ряд социально-экономических проблем. И пока нельзя сказать, что гордиев узел разрублен. Он еще только надрублен. Но главная задача перед правительством сформулирована: это реализация нацпроектов.
ГАЛЛЯМОВ: — Сформулирую коротко: до сих пор денежные траты росли, а рейтинг власти падал. Эффективность государственных вложений была низкой. Объективно Путин должен был сформулировать Мишустину задачу очень просто: инвестиции должны приводить к политической отдаче, которой сейчас нет, соответственно, сделайте так, чтобы обратная зависимость стала прямой, чтобы рост государственных расходов вел к росту рейтингов.
НИКОЛАЕВ: — Политические задачи, очевидно, для президента — это самое главное. Но достичь их без решения экономических задач, по мнению того же президента, невозможно. Если бы на первом месте были социально-экономические задачи, то они должны были быть поставлены уже несколько лет назад. Доходы населения падали с 2014 года — и что, потребовалось 6 лет, чтобы обратить на это внимание и провести политическую встряску? То же самое с демографией: 4 года нарастает естественная убыль населения. Слова на эту тему произносились, но во главу угла это не ставилось.
Это произошло сейчас, потому что задумались, и не без оснований, о том, что будет к 2024 году. Социально-экономические задачи будут решаться во имя достижения политических целей. Но я должен сказать, что упрощенное понимание того, как можно решить эти задачи, может сильно подвести действующую власть. Понимают так: мы нашли палочку-выручалочку в лице нацпроектов. Но госинвестиции в России в общем объеме инвестиций занимают порядка 14 процентов, с нацпроектами будет 15–16. Не госинвестиции решают, что произойдет с кровью экономики. Задачи должны ставиться гораздо масштабнее, должны пойти частные инвестиции, а этого добиться гораздо сложнее.
Срок — четыре года
«МК»: — Какой срок, по-вашему, отмерен правительству Мишустина и справится ли оно за этот срок с поставленными целями?
МУХИН: — Могу только подтвердить свой прогноз относительно четырехлетки этого правительства. Но Мишустин не получил кадрового моратория на членов кабинета министров. Более того, грядущие изменения Конституции подразумевают, что президент может уволить премьер-министра без роспуска правительства. Поэтому я бы кадровый мораторий держал в голове, но в случае, если правительство будет исполнять нацпроекты, ему гарантирована четырехлетка.
ГАЛЛЯМОВ: — Я думаю, что судьба правительства Мишустина — в руках самого правительства Мишустина. Даже в такой авторитарной стране, как Россия, президент руководствуется происходящими событиями. Если он будет видеть, что правительство работает более-менее эффективно, он его станет держать. Если президент увидит, что правительство с задачами не справляется, он его может поменять хоть завтра.
НИКОЛАЕВ: — Моя точка зрения заключается в том, что правительство, скорее всего, доработает четырехлетний срок. Президент не любит устраивать кадровую чехарду и понимает, что это и людям не нравится.
Может, президент еще пожалеет, что отправил в отставку правительство Медведева, поскольку это был хороший громоотвод. Правительство Мишустина использовать как громоотвод будет сложнее, потому что оно будет работать эффективнее с точки зрения критериев, которые будут применяться. У нового правительства не будет и накопленного багажа негатива даже в высказываниях — я думаю, Мишустин будет более осторожен, чем его предшественник. Скорее всего, четырехлетний срок это правительство отработает.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
