Александру Ширвиндту исполняется 85 лет. Сын актера Михаил и внучка Александра поведали нам семейные истории про Александра Анатольевича, для домашних - Шуру.
Ширвиндт-учитель
Михаил, сын:
— В те редкие дни, когда у мамы не оставалось сил на занятия с «балбесом», она просила папу проверить мои уроки. Папа вынужденно соглашался… «Ага! Значит, папаша проверяет… Так-так, меняем концепцию! Долой знания — вперед, ораторское искусство!» — проносилось в моем готовом к любым поворотам судьбы сознании. Я брал учебники и шел в бой!
Тактика была следующая: говорить слитно, не сбиваясь. Конечно же, папа не ориентировался в географии, химии и прочих умных науках. Зато как опытный педагог Щукинского театрального училища прекрасно разбирался в наигранности и фальши. Стоило мне начать запинаться, бекать и мекать, как он просыпался и говорил: «Не понял?» (Как будто он понимал до этого!)
Скажем, география в моем тарабарском исполнении выглядела примерно так:
— Базис эрозии при зональных вхождениях в северный делювий зачастую подвергается пойманной многорукавности, где польдер создает розу ветров субарктического пояса и наоборот.
Чтобы сочинить эту ахинею, требовалось выписать из параграфа несколько умных терминов, добавить чуточку фантазии и таланта и быстро без запинки все это протараторить.
Сам того не подозревая, папа готовил меня к поступлению в театральный институт…
Александра, внучка:
— Помню, в детстве учила с ним стихотворение. Одного этого хватило, чтобы понять: в театральный я с ним точно не пойду. Столько ора в жизни не слышала! Даже критикой это с трудом назвать можно было. От меня требовались правильная интонация, дикция, посыл! Без малого мхатовская прима.
Но была история еще хуже. Мы как-то снимали папе в подарок кино, где Шура был режиссером, а мы с Андрюшей (старший брат. — «МК» ) — актерами. Это было сущее мучение. В нас швыряли камеры, кричали, какие мы бездарные. «Идиоты! Придурки!»
А мы вроде и понимали, что все это абсолютно безобидно, но пошевелиться не могли. Стояли как в землю вкопанные, и только губы тряслись. Не дай бог текст забыть! А его знаете сколько было? Несколько страниц А4! Слава богу, обошлось без инфарктов.
Я даже помню, во что была одета. Вы только представьте: на мне дурацкое розовое платье, на Андрюше — папин громоздкий пиджак. По роли ему еще надо было часы вовремя вытащить. Но они как назло постоянно проваливались в эти бездонные карманы! Мы-то маленькие совсем, а тут еще текста пять страниц и крики бесконечные.
Причем это не придирка. Ему в принципе непонятно, как дети могут быть такими бездарными. Вот вам наглядный пример нетерпимости к непрофессионализму, без оглядки на возраст и родственные узы.
Ширвиндт-дед
Александра, внучка:
— Шура — это первый человек, к которому я обращаюсь за помощью. Насколько я знаю, весь театр этим занимается: кому детей в сад устроить, кого к зубному записать… В этом Он абсолютно открытый человек.
К слову, классе в пятом я пошла работать распространителем косметики. И Шура был у меня единственным клиентом, который скупал все в огромном количестве: кремы для рук, ног, лица… Я ему просто каталог приносила, а он выбирал и оплачивал тут же. Такая вот межпоколенческая солидарность.
Михаил, сын:
— Отправились мы как-то раз в заграничное путешествие по Швеции. Саша полностью контролировала дедушку: куда ходить, что покупать, сколько съесть мороженого, выпить колы, полизать чупа-чупсов и т.д. Размякший дед во всем потакал внучке. Нас, «взрослых», это, конечно, раздражало. В обычной жизни поглощение всей этой отравы не поощрялось, но и контролировать распустившуюся парочку было довольно сложно: жили-то они обособленно и целыми днями шастали по разным злачным местам.
Наконец, слава богу, у папаши кончились кроны, а поменять доллары в маленьком городке не получалось. И мы злорадно стали контролировать общие расходы.
Проходит день-другой, и вдруг я вижу: по улице идут папа с Сашей, которая поедает огромный шар сахарной ваты! «Так! Все-таки нашли, где поменять деньги», — с горечью понял я.
На следующий день мы поехали дальше. Увидя в очередной раз дочурку с леденцом, я не выдержал и устроил им обоим разнос.
— Зачем же ты дал деньги, если ты такой жадный? — спросил пристыженный отец.
— Я?!
— Ну а кто?
— Я не давал!
— А у меня их и нет, — сказал папа.
— Это были мои деньги, — вдруг подала голос Саша.
— ???
— Я их там, в гостинице, нашла.
— ???!!!
Оказывается, в комнате, где они жили (а это был старый деревянный жилой дом, переделанный под отель), за стенным ковром была маленькая дверка. Саша ее нашла, каким-то образом открыла, пролезла внутрь и оказалась в небольшой комнате, где стоял письменный стол, а на столе лежали деньги… И вот, вспомнив про голодающего дедушку, про батончик «Марс» и про фанту, она их и взяла.
То есть они два дня кутили на ворованные деньги!
Естественно, мы эти деньги… так и подмывает сказать «вернули владельцу»… но нет. Мы просто испугались, что не сможем должным образом все объяснить, да и сумма была не ахти какая… Словом, семейка сработала чисто. Ограбили отель и ловко ушли от погони.
Чтобы окончательно запутать следы, мы поехали в Гетеборг, в парк аттракционов. Саша была еще маленькая и носилась как угорелая, залезала на все карусели, горки и качели и каждый раз упрашивала дедушку покататься с ней.
— Ни за что на свете! — твердо говорил дед.
Идем дальше по аллее и видим сквозь кусты, как не спеша, позвякивая, ползет паровозик с вагончиками.
— Ну хоть на электричке поехали! — взмолилась Саша.
— Ладно, давай, — сломался папа, понимая, что из всех зол старый поезд наименее опасен.
Мы подошли к станции, усадили деда с внучкой в вагончик, при этом толстый металлический поручень плотно прижал их к спинкам сиденья (непонятно зачем), и… «чух-чух-чух» — паровозик отправился в путь.
А я тем временем покинул станцию, вышел на площадь посмотреть, как счастливая парочка едет по парку… и обомлел!
Оказывается, «чух-чух-чух» поезд делал, только подъезжая к остановке и стартуя со станции.
А дальше… Дальше начался ад!
Как оказалось, это был самый крутой во всех смыслах аттракцион в парке. Поезд с бешеной скоростью мчался по спиралям и мертвым петлям… взлетал к небесам… и падал в пропасть… разворачивался вокруг своей оси и входил в крутой поворот… И так — минуты три!
Когда наша парочка вылезала из вагона, то даже у Саши был растерянный вид. Какой вид был у ее дедушки, вы и сами можете представить. Так выглядят космонавты, ступившие на землю после полугодового пребывания в невесомости.
Слегка пошатываясь, но достаточно твердой походкой папа подошел к нам и отчеканил:
— Все! Хватит. Рыбалка.
Ширвиндт-рыбак
Михаил, сын:
— Мой папа — рыбак. Причем рыбак вялый. Вялый не в том смысле, что не очень увлечен процессом — наоборот, его можно даже назвать фанатиком этого хобби, — а вялый в смысле манеры ловли. Он может часами сидеть на одном месте, глядя на неподвижный поплавок, посасывая трубку и философски подремывая. При этом за десятилетия практики ни орудия лова, ни объем добычи не изменились.
Папин друг и партнер по рыбалке Михаил Державин практиковал все возможные способы: удочка, донка, мормышка, спиннинг. Папа на это, как и на все остальное, смотрел с иронией и попыхивал трубкой. Иногда его философская дрема приводила к тому, что трубка выпадала изо рта и плюхалась в воду. Тогда, если не было под рукой меня, Михал Михалычу приходилось лезть в воду и шарить под корягами.
Это происходило настолько часто, что пришлось Державину разработать очень сложное приспособление. Он вешал на папу специальный ошейник с петлей, куда вставлялась трубка, — папаша засыпал, трубка выпадала и повисала между небом и водой!
Александра, внучка:
— Помню, одна забавная история приключилась с нами в Швеции, куда мы с родителями отправились отдохнуть. Мне было тогда лет 12, а брату — около 17. Нас отвезли на озеро, которое располагалось километрах в 40 от цивилизации. Мы с Андрюшей с ума сходили от скуки, потому что, кроме озера, ничего вокруг не было, даже соседей. И в качестве протеста отказывались ловить рыбу.
Однажды, проснувшись, родители попросили нас посмотреть, сколько дед рыбы наловил. Достали из воды подсачек… а там рыбы видимо-невидимо! И лещи, и плотва, и окуни! Ну, мы поохали и опустили его обратно.
А потом смотрим — рыбина здоровенная плавает. Да так медленно, что хоть руками бери. И еще за ней две поменьше.
— Это же наши! — вдруг закричал Андрей. — Уплывают!
Тут-то мы поняли! Подсачек как-то открылся в воде, и вся пойманная рыба, почуяв свободу, стала уплывать. Это был первый раз в жизни, когда мы почувствовали нависшую над нами смерть. В садке-то осталось два полудохлых окунька. Дедушка вот-вот проснется, а потом еще и гости приедут! Что делать? Мы мгновенно схватили удочки и принялись судорожно возвращать рыбу обратно в сачок! Тогда все вроде обошлось, и дедушка аферы не заметил.
Сейчас он каждый год приезжает на дачу, а мы специально пруд с рыбами разводим, чтобы он «рыбачил».
Читайте материал: "Ширвиндт рассказал анекдот про политолога и Украину"
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
