Георгий Костаки – один из самых известных коллекционеров ХХ века. Однако долгое время его собрание было недооценено, а позже, когда пришло признание, оно разлетелось по разным музеям и странам. Большая часть находится в Третьяковке, где недавно открылся зал Костаки, другая стала основой Государственного музея современного искусства в Салониках, на родине собирателя. Музей современного искусства в Москве, о котором мечтал Костаки, так и не открылся. Но теперь его микромодель можно увидеть в Музее Зверева, который открылся после карантина.
Георгий Костаки – легендарная фигура. Грек по происхождению, он родился и вырос в Москве. В 1930-х устроился в водителем в греческое посольство, а позже – в британское. Ему часто приходилось возить дипломатов по антикварным магазинам, постепенно Костаки и сам стал страстным собирателем. Он коллекционировал самое разное искусство – от старых мастеров до фарфора, от ковров до икон. Но венцом его коллекции стали произведения первой и второй волны русского авангарда. Впрочем, единственным мастером, которого систематически собирал Костаки, стал Анатолий Зверев. Именно Костаки собрал лучшие вещи художника, который стоит особняком в истории второй половины ХХ века. Поэтому не случайно то, что выставка «Выбор Костаки» открылась в музее имени Зверева. Открывает проект как раз фотография Костаки и Зверева.
Перед нами мечта Георгия Костаки, которая так и была осуществлена – версия возможного, но не случившегося музея современного искусства в Москве. Начинается выставка с фотоальбома – рядом с крупным снимком Зверева и Костаки вся жизнь собирателя. Детство, отрочество, юность… Вот он с матерью, которая происходила с обедневшей греческой дворянской семьи. Вот с братьями и сестрой – в семье было четверо сыновей и дочь. Вот фото с мотоциклами – это увлечение ему привил дядя, заядлый гонщик. Вот свадьба с Зинаидой Панфиловой, они поженились, когда Георгию было 19, и всю жизнь прожили вместе. У них родилось четверо детей. Вот фото из посольства – Костаки в водительской кепке рядом с солидным дипломатическим авто. А дальше – бурная художественная жизнь. Самые известные художники того времени, которые получили славу многим позже и отчасти благодаря Костаки.
Здесь же в витрине несколько неочевидных вещей из коллекции – три редкие иконы, которые теперь входят в собрание Музея Андрея Рублева (одна из них – времен Ивана Грозного), и несколько недетских игрушек (например, Николай II) из музея-заповедника Царицыно. Уезжая в 1970-х годах на историческую родину в Грецию, Костаки подарил огромную часть своего собрания советским музеям. Большая часть, около 900 работ, попали в Третьяковку, другие разошлись по тематическим музеям.
– Интересно, что иконами Костаки увлекся уже после того, как начал собирать авангард, – рассказывает искусствовед, научный сотрудник Музея Зверева Сергей Соловьев. – Возможно, именно потому что увлекся авангардом, в котором глубокие связи и переклички с традициями иконописи.
Второй этаж уже посвящен самой знаменитой части коллекции Костаки – русского авангарду начала ХХ века. Главные шедевры представлены на огромном экране. Они появляются здесь в виде анимационного фильма, созданного художником Платоном Инфанте, сыном того самого Франциско Инфанте, известного мастера и теоретика искусства. Картины оживают, части композиции кружатся в танце, создавая интересные параллели с разной эстетикой прошлого и нашего времени.
Здесь же представлено несколько редких работ, большинство из которых сегодня входят в собрание Третьяковки. Одна из них – картина «Москва. Красная площадь» кисти Василия Кандинского. Эту вещь художник написал, вернувшись на родину после долгой жизни за границей. В Москве он познакомился с Ниной Андреевой, ей тогда было 17, а художнику под 50.
– Они познакомились по телефону, когда Кандинский позвонил своему знакомому, а трубку случайно вязла Нина. Ему понравился ее голос и он предложил встретиться. Их первое свидание случилось в Пушкинском музее, для которого Кандиснкий тогда создавал витражи. Через два месяца поженились. Несколько лет прожили в Москве, а в 1921 году уехали в Берлин, – рассказывает Соловьев. – Какие-то картины остались у ее мамы Нины. Костаки нашел ее в конце 1950-х, купил эту картину и договорился, что купит все остальные. Но тут случился казус – ему одобрили визу в Париж, а Костаки мечтал познакомиться с Ларионовым и Гончаровой, пока они еще живы, и понесся… В Париже он заодно встретился с Ниной Кандинской, которая тоже тогда там жила. Она рассказала, что очень хочет побывать на родине, и он устроил ей визу и поездку. Она приехала и увезла из маминой квартиры все картины. Костаки был в ужасе…
Костаки был очень страстен в своем увлечение. Он выискивал разными способами работы авангардистов, многие спас, многое открыл. Среди его любимых художников – авангардистка Любовь Попова. Художник со сложной судьбой и своенравным характером. Попова родилась в семье богатого предпринимателя, любила хорошо и дорого одеваться, могла позволить учебу за границей, путешествия. В переломные революционные годы она увлеклась супрематизмом и вошла в знаменитый кружок Малевича. Она одна из немногих, кто не боялся с ним спорить, сам Малевич побаивался ее независимого напористого нрава. В 1921 году Любовь Попова вместе с Александром Родченко и Варварой Степановой организовала выставку «5х5=25», где пять художников представили по пять картин от каждого. По сути эта выставка стала началом конструктивизма. На ней были работы в манере живописной архитектонике: геометрические формы написаны в объеме, с оттенками, плавными переходами. Малевич же считал, что супрематизм – это монохромный фон и элементы, четкая геометрия, чистый цвет. Одна из работ Поповой, написанной по принципам, противоречащим идеям Малевича, как раз представлена сегодня в Музее Зревева – это «Живописная архитектоника. Красное с синим» (1918). Как ее нашел Костаки в конце 1950-х – целое приключение.
– Попова умерла в 37 лет. После революции у ее семье все отобрали. В 1918 году она вышла замуж за историка искусства, специалиста по древнерусской архитектуре Бориса фон Эдинга. Начались голодные годы и они уехали в Ростов-на-Дону, по дороге муж умер, а Попова и их сын заболели тифом. Пришлось вернуться в Москву, где друзья устроили ее во ВХУТЕМАС. В 1924-м она и ее сын скончались от скарлатины. В общем на ее долю выпали сложные испытания, а работы потом разлетелись по разным местам. Эту картину Костаки нашел у ее племянника в Звенигороде. Он узнал, где тот живет, случайно зашел в его сарай и обнаружил, кто картины вставлены в оконные рамы. Костаки, конечно же, тут же все выкупил.
Почти за картиной каждого мастера стоит история. Будь то Александр Древин, Аристарх Лентулов, Алексей Моргунов или Алелександра Экстер. Но есть еще и третий этаж, где разместились произведения второй волны авангарда, художников-нонконформистов, современников Костаки. Это Анталий Зверев, Игорь Вулох, Александр Яковлев, Игорь Шелковский, Петр Беленок, Михаил Шемякин. Некоторые из них покупал уже не Костаки, а его дочь Алика, которая руководствовалась выбором отца. Некоторые вещи она когда-то увезла в Грецию, а теперь они снова в Москве. Среди них, например, работа Игоря Макаревича «Воскресные вечера для любителей музыки» (1984). Этот музыкальный инструмент с огромной красной фигурой, повернутой к зрителю обнаженной спиной, красуется в центре экспозиции. Вещь смелая для своего времени, но у Костаки было особое чутье на хорошее искусство. Когда он собирал свою коллекцию, немногие понимали всю ее ценность, но спустя годы это стало очевидно. Словом, микроверсия московского музея получилась сложной и разнообразной. Хотя, конечно, это только небольшая часть того, что можно рассказать о знаменитом коллекционере и его собрании.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
