Дополненная виртуальная реальность (когда смотришь онлайн-концерт через 3D-очки, и на видео начинают появляться спецэффекты) – детские шалости по сравнению с тем, что придумала московская команда энтузиастов. Они взяли уже протестированную со многими артистами технологию 360 VR (когда происходящее снимается на панорамную камеру и транслируется на 360 градусов, создавая ощущение живого присутствия) и использовали ее так, чтобы зритель мог посмотреть мероприятие с такого ракурса, с которого он никогда не сможет сделать это в обычной жизни, буквально оказаться внутри него. Либо (в некоторых проектах) увидеть происходящее глазами главного героя. В этом вся фишка.
Уже два года команда работает над созданием виртуального контента – музыкального, театрального, спортивного, образовательного, погрузившись в который, можно максимально глубоко проживать различные события и получить те эмоции, которые в оффлайне в принципе недоступны. Как это происходит? Ну, например, летом 2019 таким образом был снят крупнейший фестиваль Park Live в Москве, хедлайнерами которого были Thirty Seconds to Mars во главе с актером Джаредом Лето. В итоге получилось видео в формате 360 градусов, смотря которое в специальном шлеме, человек мог телепортироваться к солисту в гримерную, посмотреть весь концерт с крыши фестиваля или вообще - постоять во время шоу прямо на сцене рядом с Джаредом и его музыкантами. Причем, благодаря внедрению панорамного звука, если зритель, скажем, поворачивается к барабанщику, он лучше слышит барабанные партии, к гитаристу – гитарные риффы и так далее. К экспериментам также подключились Елена Темникова, группы Guru Groove Foundation, «Винтаж», «Обе Две», Brainstorm, Би-2, Face, «Чайф», Вячеслав Бутусов, с которыми уже успели поработать новаторы. Родился невиданный формат, который позволяет не просто убрать «четвертую стену» между артистом и зрителем, а максимально сблизить их, чтобы они находились в одном поле. Так, когда изобретатели сотрудничали с братьями Запашными, они дали зрителям возможность оказаться внутри клетки, чтобы тигры ходили вокруг них. Просто придя в цирк, пережить такое не удастся (без последствий точно). По факту человеку дается возможность побывать в альтернативной реальности и прожить другую жизнь, а где-то и почувствовать себя демиургом: в некоторых проектах вводятся интерактивные элементы, позволяющие управлять действием, выбирать, куда дальше отправиться, какая сюжетная ветка будет развиваться.
Это тот редкий случай, когда карантин и вообще вся сложившаяся ситуация оказались в помощь. Если до пандемии речь шла о создании онлайн-версий живых мероприятий, то в период самоизоляции уже сам бог велел придумывать виртуальные истории с нуля. Таким стал проект, созданный с театром «Практика», - «Три сестры. Финал». Это виртуальная постановка финальной части пьесы Антона Чехова. Изначально зрителям было предложено выбрать из списка пьес ту, которую они хотели бы увидеть в формате необычного онлайн-спектакля, а также список режиссеров и актеров. В итоге выбор аудитории пал на Чехова и режиссера Михаила Рахлина. Сестер сыграли Нелли Уварова, Марьяна Спивак и Юрия Хлынина, роль Вершинина досталась Анатолию Белому, а доктора Чебутыкина – Вениамину Смехову. Ты надеваешь шлем, и путешествие начинается. Сад Прозоровых, в котором происходит действие, становится цифровым (над созданием таких виртуальных вселенных работает особая группа разработчиков). Это пространство похоже на объемную капсулу, в которой начинают проявляться цвета, вырисовываться ветви деревьев. Не то идет снег, не то падают листья. Герои появляются в больших окнах спереди, сзади, справа и слева, каждый в своем. Из неудобств – приходится слишком быстро крутить головой, чтобы уследить за ходом диалога, к тому же чеховские персонажи говорят довольно много, быстро, часто взахлеб, как будто не слыша друг друга. Вообще, тема дисконнекта, нарушения психологических связей, способности понять другого человека очень ярко отражена в пьесе и актуальна сегодня. В постановке это отразилось в том числе в виде помех с интернет-соединением. В финале все герои стираются в белую пыль, которая воронкой затягивается куда-то вверх. Всеми средствами показана их разобщенность, и это тоже зеркало времени, в котором все чаще за последние месяцы стала звучать мысль о том, насколько все мы разъединены и связаны одновременно невидимыми нитями. Одну из ключевых фраз, очень сильно резонирующую с современной действительностью, произносит доктор Чебутыкин: «Нас нет, ничего нет на свете, мы не существуем, а только, кажется, что существуем».
Репетиции шли неделю по Zoom. Потом актеры сами снимали себя на камеры телефонов, после чего шел монтаж. «Не хотелось делать обычный онлайн-спектакль, которых уже появилось множество, - рассказывает Михаил Рахлин, - поэтому мы решили попробовать формат, полностью соответствующий чеховскому содержанию. Каждый актер появляется в своем окне, что подчеркивает их разобщенность и существование в своем, замкнутом мире. Маша у Чехова постоянно говорит о Лукоморье. Это невероятный космический образ русского космоса. Мы все живем в каком-то заколдованном Лукоморье, где непонятно, что происходит, что откуда появляется, куда все исчезает. Все не так, как мы хотим. Что это за заколдованность такая – нашей русской жизни?» Для режиссера, который, хотя и открыт экспериментам, но все-таки является адептом живого театра, проект стал авантюрой. Он рассказал «МК» о том, что же удалось вынести из нее, какой главный опыт.
- Прежде всего это был мой личный, психологический опыт. Я всегда очень мучаюсь в процессе, у меня возникает много сомнений – хорошо ли это, сработает ли оно, но я в очередной раз убедился, что нужно не бояться пробовать новое. Иногда из этого может выйти что-то путное. Во-вторых, конечно, я многое извлек из общения с артистами, которые не просто приходят и говорят «ну давай, репетируй со мной», а сами становятся сотворцами, предлагают какие-то решения, интересные предложения в разборе материала, у которых я могу многому научиться. Опытом стало также столкновение с новой технологией. Я довольно далек от всего этого, привык работать с более привычными для театра выразительными средствами и очень их люблю.
Здесь меня немного раздражало, что при внесении изменений в монтаже – каких-то слов, моментов, файл должен был долго пересчитываться – это называется «рендериться». В какие-то моменты я уже говорил: «Давайте не делать никаких изменений, потому что мы не успеваем». Было много нервов, но теперь я знаю эту технологию, могу использовать ее в дальнейшем, усовершенствовать ее в процессе, придумывать новые выразительные средства, синтезировать их с традиционными. И, конечно, это была совершенно новая встреча с самим Чеховым. Я очень люблю этого драматурга, давно мечтал поставить именно «Три сестры», и для меня это был какой-то полет в космос. Классика и создана на века, потому что сегодня мы слышим, что Чехов звучит абсолютно современно. Вне времени. И эта новая форма абсолютно органично ложится на чеховские смыслы. Он, как никто другой, вскрывает нашу русскую реальность, смысл или наоборот – бессмысленность жизни.
* * *
Эмоциями от пережитого поделилась и актриса Нелли Уварова. Хотя она активно играет в театре, снимается в кино, оказалось, ей довольно тяжело находиться в большом скоплении людей, но все-таки любовь к профессии побеждает.
- Нелли, насколько сложно вам было с живой театральной реальности переключиться на виртуальную?
- Сложно. Безусловно, для меня это тоже новый формат. Но мне кажется, актерская природа в принципе зиждется на любопытстве, на вызове. В этом проекте было и то, и другое. Вызов - потому что это вообще неизведанные еще нами тропы. Любопытство, потому что кастинг был проведен самими зрителями, и мы были незнакомы с режиссером. Кроме того эта пьеса - неочевидная для современного, как мне казалось, зрительского понимания. Но все сошлось, и получилось ужасно интересно.
- Как вы считаете, стремительная эволюция такого формата - это вынужденная мера в сложившейся ситуации, или он в любом случае стал бы развиваться?
- Обстоятельства времени, безусловно, повлияли на скорость его развития. Он, конечно, существовал и до, а теперь совместился и с театральным искусством. Это время также показало, что всегда были люди, которые интересуются театром, но не любят быть в толпе. Я, например, могу сказать про саму себя, что как зритель прибегаю в театр без двух минут семь, чтобы очень быстро миновать гардероб, коридоры, фойе. Мне очень хочется посмотреть спектакль, но очень не хочется проходить все эти предварительные этапы, находиться долго в шумном окружении. Может быть, есть люди, еще острее чувствующие внутри неприятие большого скопления людей. Такие спектакли дают возможность им получить то, что им нравится, в комфортных условиях. Посмотрим. Только время покажет, способен ли этот формат стать новым направлением искусства. Я со своей стороны за живой театр, за здесь и сейчас. Ничто не заменит этих эмоций.
- Приобрели ли вы в процессе какие-то новые навыки, которые сможете использовать на сцене?
- Это дало мне возможность развить совершенно другое внимание к партнеру. Когда его голос звучит у тебя в наушнике, ты его не видишь, а только слышишь, это совершенно иное восприятие. Становятся важны не только озвученные им слова, но и то, как он дышит. Возникает связь на другом уровне, как ни странно – даже более тесная, чем в реальности.
* * *
Случившийся проект невозможно назвать театральным, хотя он и вырос из театра, потому что это, как говорит Нелли про диалог актеров, совершенно другая форма, другая энергетика. Уже давно звучит мысль о том, что не просто будущее, а настоящее музыки – за эклектикой. Чистых жанров практически не существует, элементы стилей соединяются в новом звуковом рисунке. Так же и здесь – происходит синтез искусства, технологий, спектакля, перфоманса, инсталляции и множества других ингредиентов. В итоге получается новое блюдо. Распробуют ли его зрители, и к чему все это приведет – узнаем позже.
