Государство целенаправленно поддерживает производство медицинских изделий. И деньги выделяет, и ограничивает иностранных конкурентов. Но в домашних аптечках из отечественного — по-прежнему клизма да вата.
Не чувствуется прорыва. Почему?
Ответ на этот вопрос недавно искала Счетная палата, проводившая проверку эффективности господдержки медпрома в 2014–2018 гг.
На сайте ведомства вывешен детальный отчет о ее результатах. Полного перечисления всех медицинских изделий, которые у нас в стране реально выпускаются, там нет. Но есть факты и цифры, из которых можно понять, как развивается медицинская промышленность, куда и с какой скоростью.
Прежде чем браться за эту статью, я посмотрела, какие у меня есть дома медицинские изделия отечественного производства.
Тонометр, градусник, эластичные бинты, шприцы, резиновые перчатки — все оказалось импортное. Отечественный медпром представляли резиновая грелка и вата. Больше я у себя ничего не нашла.
Чтоб не делать поспешных выводов на основании только своей аптечки, я попросила сорок женщин разного возраста — моих приятельниц в соцсети — порыться у себя.
В итоге почти у всех нашлись отечественные баночки для сдачи анализов, ртутные градусники, лейкопластыри, клеенки, бинты, вата, грелка, клизма, марля, шприцы, синяя лампа для прогреваний.
Все то же самое, что продавалось в аптеках двадцать пять лет назад, и примерно такого же качества, за исключением баночек для анализов, вместо которых в прежние времена использовались спичечные коробки и банки от майонеза.
Одна женщина-врач сказала, что на работе пользуется российским шприцем для промывания миндалин «Ворсма».
Другая добавила, что у ее отца, недавно перенесшего инсульт, отечественная медицинская кровать «Армед».
Третья вспомнила изумительный массажный стол, изготовленный на каком-то предприятии военно-промышленного комплекса, выгодно отличающийся от импортных аналогов.
Всё. Больше ничего отечественного медицинского никто у себя не нашел.
Зачем я проводила это исследование?
Затем, что, по моим обывательским ощущениям, производственная база медицинских изделий в нашей стране качественно убога и количественно ничтожна. И мне хотелось эти ощущения опровергнуть или подтвердить.
Сколько денег отдало государство на поддержку медпрома и что мы получили взамен
По данным аудиторов, сейчас в стране 2950 организаций имеют действующие регистрационные удостоверения на медицинские изделия. Они могут их производить. Не факт, что действительно производят, но — могут.
Большинство из них — малые и микропредприятия со скромным объемом производства. Более 860 зарегистрированы в Москве.
Поскольку медицинская промышленность относится к ведению Минпромторга, господдержка предприятий отрасли идет через это министерство.
В 2014–2018 гг. такая поддержка оказывалась по линиям:
1) двух сугубо «медицинских» госпрограмм — «Фарма» и «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности до 2020 г. и дальнейшую перспективу»;
2) двух общепромышленных госпрограмм — «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности» и «Развитие науки и технологий на 2013–2020 гг.»;
3) помимо субсидий еще выделялись займы ФГАУ «Российский фонд технологического развития».
Всего за четыре года на поддержку медицинской промышленности было потрачено 21 млрд 185,1 млн бюджетных денег плюс выдано займов на 2 млрд 853,2 млн.
В общей сложности это приблизительно 24 млрд руб. Какой они дали выхлоп?
По данным Счетной палаты, объем реализации отечественных медицинских изделий за эти четыре года вырос на 28 млрд руб. То есть, не вдаваясь в детали, можно сказать, что каждый год на поддержку медицинской промышленности из госбюджета выделялось примерно 6 млрд, а продажи отечественных медицинских изделий вырастали примерно на 7 млрд.
Если бы продажи вырастали на 6 млрд в год, а не на семь, я бы сказала, что вся эта господдержка — мартышкин труд. Она не дает развития отрасли. Субсидии, скорее всего, используются не на научные разработки и новые производства, а попадают перекупщикам, которые скупают медицинский ширпотреб у китайцев и перепродают как свой собственный.
Но, поскольку прирост объемов реализации по сравнению с объемами субсидий все-таки фиксируется, тогда труд не мартышкин. Господдержка оказывает на медицинскую промышленность развивающий эффект. Правда, очень небольшой — примерно на одну шестую часть выделяемых на эти цели субсидий.
Примечательно, что для оценки эффективности отдельных проектов, по которым оказывается господдержка, установлено совсем другое соотношение.
Объем продаж в таких проектах должен вырасти за три года не меньше чем на три объема субсидии. Выдали, например, какой-то компании субсидию в 6 млн на производство бинтов — через три года выручка по бинтам у нее должна вырасти не меньше чем на 18 млн — тогда субсидирование считается эффективным.
Какие медицинские изделия у нас стали производиться в последние годы
Субсидии — это не инвестиции, которые должны со временем приносить доход инвестору.
Субсидии — это бюджетные деньги, которые государство безвозмездно дает той или иной компании в расчете на то, что она на эти деньги сделает что-то очень полезное для экономики страны.
Разумеется, субсидии хотят получать все, кто работает в сфере медпрома. Но не всем их дают. Есть ряд условий.
Условия эти придуманы, чтоб субсидии не доставались перекупщикам медицинских изделий, а прицельно попадали в «точки роста», где действительно создается и продвигается продукция, способная заместить импорт.
Среди условий есть, например, такое: субсидия предоставляется российской организации, соответствующей критерию: «суммарная выручка за 2013–2016 годы от реализации медицинских изделий собственного производства должна составлять не менее 100 млн руб.».
Однако, как выяснили аудиторы, далеко не все получатели субсидии этому условию соответствовали.
Да и выручка от реализации медицинской продукции, произведенной в рамках субсидируемого проекта, выросла в три раза тоже далеко не у всех.
Правда, и три года тоже еще не у всех прошли. Но, например, из 24 получателей субсидии по линии госпрограммы «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности» Счетная палата называет только две фирмы, которые близки к цели.
Это хорошая новость. Отечественными слуховыми аппаратами и сетчатыми полимерными эндопротезами (устанавливаются при лечении грыжи живота, выпадении женских половых органов и недержании мочи) мы, считай, обеспечены.
Но есть и «зависшие» разработки, в которые общим чохом влито 6 млрд 417 млн бюджетных денег. Завершены они были до 2017 года, но регистрационные удостоверения на них до сих пор не получены.
К примеру, «МК ЮНИКС» получила от Минпромторга 232 млн на разработку технологии и организации производства однофотонного эмиссионного компьютерного томографа. Работы должны были быть завершены почти два года назад, но не получилось. В январе Сбербанк потребовал признать «МК ЮНИКС» банкротом, так что, по всей видимости, уже и не получится. Остались мы без однофотонного томографа, увы.
«Кроме того, за период реализации ФЦП «Фарма» Минпромторгом России расторгнуто 5 контрактов, общая сумма расходов на оплату которых составила 1 млрд 180,2 млн рублей. Из них возвращено в доход федерального бюджета — 31,6 млн рублей», — отмечает Счетная палата.
Что это означает?
Это означает, что Минпромторг раздал почти 2 млрд государственных денег частникам, чтоб они разработали полезные для народа медицинские штуки и стали нам их продавать. Частники мало того что ничего не сделали — они прогорели, обанкротились и деньги не вернули. Вернее, вернули, но только седьмую часть от того, что им дали.
Веселый сюжет, если не вспоминать, что Минпромторг раздавал наши деньги. Народные.
Подводя здесь черту, надо сказать, что, несмотря на намерение властей субсидировать только «правильные» фирмы, которые по-честному разработают и внедрят что-нибудь импортозамещающее, без «мутилова» здесь, очевидно, не обошлось.
Каких медицинских изделий у нас нет и, похоже, не будет
В план импортозамещения по медицинской промышленности включено 111 продуктов и технологий со сроками реализации до 2021 года.
Импортозамещение 80 продуктов и технологий плана, по данным Счетной палаты, осуществляется в рамках 255 проектов.
На импортозамещение 31 продукта не направлен ни один из поддерживаемых Минпромторгом России проектов.
Не реализуются проекты производства «инструментов зондирующих, бужирующих», «аппаратуры, основанной на использовании альфа-, бета- или гамма-излучений, предназначенной для медицинского применения в диагностике и терапии», «приборов для измерения кровяного давления (сфигмоманометры, тонометры, осциллометры)», «трубок рентгеновских для медицинской аппаратуры», «приборов и аппаратов эндоскопических прочих».
На несколько проектов господдержка оказала и вовсе противоестественный эффект. «По 8 продуктам, несмотря на реализацию проектов, направленных на их импортозамещение, доля импорта возросла до 100%».
В целом увеличение доли импорта в 2018 г. отмечается по 36 продуктам, из которых не менее 13 разрабатывались в рамках ФЦП «Фарма».
В их числе, например, контракт на НИОКР по разработке технологии и организации производства литотриптера. Он завершен в феврале 2017 года. Цена контракта составила 300 млн рублей, но на 1 марта 2019 г. регистрационное удостоверение получено не было.
Если кто не в курсе, литотриптеры — это приборы, которые дробят камни в почках и желчном пузыре. С отечественными у нас, как видите, пока не получается.
Изделиям, которые необходимы для реализации нацпроектов в области здравоохранения, аудиторы уделили особое внимание. Они пока не вызывают большого оптимизма: «из 147 позиций проекта перечня медицинского оборудования для борьбы с онкологическими заболеваниями 92 позиции выпускаются отечественными производителями. Из 29 позиций проекта перечня оборудования для борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями — 28 позиций».
Что на самом деле закупают бюджетные учреждения — отечественное или импортное?
Доля отечественных медицинских изделий в госзакупках в 2014 году составляла 20,9%, в 2018 году она возросла до 24,3%.
За четыре года бюджетные лечебные учреждения стали покупать всего лишь на 3,2% больше отечественной продукции, чем прежде.
Это притом что с 2015 года действует постановление правительства «Об ограничениях и условиях допуска отдельных видов медицинских изделий, происходящих из иностранных государств, для целей осуществления закупок для обеспечения государственных и муниципальных нужд» с длинным перечнем «запрещенных» изделий, который уже пять раз пополнялся, последний — в июле нынешнего года.
По правде сказать, я была уверена, что благодаря этому постановлению федеральные медцентры, краевые больницы и районные поликлиники сейчас укомплектованы продукцией отечественного медпрома на 80% как минимум. Ан нет.
Правительство ограничивает иностранных конкурентов, но, если нет отечественных производителей, система ограничений работает вхолостую.
Аудиторы провели анализ медицинского оборудования, закупленного в 2014–2018 годах учреждениями, подведомственными Минздраву и Федеральному медико-биологическому агентству, а также субъектами Российской Федерации.
Выяснилась интересная закономерность: подведомственные Минздраву учреждения в основном закупают импортное оборудование, субъекты Федерации — отечественное.
К примеру, из тех маммографов, что купили учреждения Минздрава, только 19,8% отечественные. А из тех, что купили субъекты Федерации, отечественных — 65,4%. Примерно такое же соотношение по рентгеновским аппаратам. А отечественные УЗИ‑аппараты и ангиографы не хотят закупать ни субъекты, ни минздравовские лечебницы.
«Несмотря на производимые отечественными предприятиями УЗИ‑аппараты и ангиографы, их закупка для государственных и муниципальных нужд практически не осуществлялась, — отмечают аудиторы. — Также отмечается низкая доля закупок отечественных компьютерных томографов».
Счетная плата не дает объяснения этому явлению, но я поспрашивала знакомых медиков. По их мнению, наши УЗИ‑аппараты, ангиографы и томографы не вызывают доверия по причине ненадежности и невысокого качества. Никто не хочет приобретать себе геморрой.
Происходит все-таки импортозамещение или нет?
Вот данные Минпромторга, которые приводит Счетная палата.
Общий объем реализации медицинских изделий в 2014 году оценивался в 252 млрд руб. В 2018‑м он вырос до 280,9 млрд.
Импортная продукция из этого объема в 2014‑м составляла 212,7 млрд, в 2018‑м — 216 млрд.
Соответственно, отечественных медизделий в 2014‑м было продано на 44,2 млрд, в 2018‑м — на 66,9 млрд.
Объективно оценить развитие отечественного медпрома, опираясь только на эти данные, сложно. Ведь в этот период очень сильно выросли цены. Поэтому мы достоверно не знаем, из-за чего вырос общий объем реализации. Из-за того что медизделия стали больше покупать? Или из-за того что они просто стали дороже, а покупают столько же, сколько прежде?
Тем не менее по этим цифрам видно, что прирост общего объема, зафиксированный в 2018 году, произошел главным образом благодаря отечественной продукции.
Ее доля в общем объеме выросла с 15,6% до 23,1%.
Доля импорта, наоборот, сократилась с 84,4% до 76,9%.
Если не брать в расчет инфляцию, тогда получается, что за четыре года у нас «импортозаместилось» 7,5% рынка медицинских изделий и принадлежностей.
В моем понимании это, конечно, кошкины слезы. Но я не экономист и не эксперт в вопросах развития промышленности.
Просто дома у меня есть аптечка. И у моих знакомых они тоже имеются. И нет у нас там ничего отечественного, кроме клизмы, ваты и баночки для анализов.
Судя по данным Счетной палаты, наши аптечки таки отражают общую картину.
И эта картина особо не радует.
Нельзя сказать, что развитие медпрома и импортозамещение медицинских изделий совсем не движется.
Оно движется. Но очень криво. И очень медленно.
