«Я хочу подарить вам этот цветок. Вы любите цветы, они у вас хорошо растут, ваш кабинет утопает в зелени. А у меня он что-то сохнет, и вообще, я хочу вам подарить этот цветок от нашей семьи», — вспоминает ее слова Зухра.
«Когда произошел взрыв, мы были в автопарке, занимались разгрузкой. Один поехал узнать, что случилось. Вернулся и сказал мне: "Яхья, твой дом взорвали!" Я тогда все бросил и побежал туда», — вспоминает Яхья Гамидович, в то время — начальник склада автомобильного имущества бригады.
«Стеной стояла пыль. В темноте почти ничего не видно было. Обрушилась средняя часть дома: два подъезда по 15 квартир превратились в груду кирпичей. Левая и правая — еще стояли. Однако никакого хаоса не было. Вокруг развалин уже стояло оцепление из милиции и военных», — рассказывает Яхья.
«В момент взрыва дети находились в той части квартиры, которая частично уцелела», — объясняет он.
«Люди боялись, что боевики дойдут сюда» «Сторож чудом уцелел, так как в момент взрыва стоял, прислонившись к колонне», — рассказывает Акимова.
«Мы только в квартиру зашли и вдруг… Обычное землетрясение вправо-влево шатает, а это как-то… Снизу вверх дом поднялся и опустился. Мы на балкон. С балкона в сторону бригады две ракеты: одна выше, другая ниже. И столб пыли. Во всем городе, наверное, окна повыбивало», — вспоминает Зухра.
«Мы ночами не спали тогда. Буйнакск словно вымер. Кто в ополчение ушел, кто куда. Было тревожно, — вспоминает Зухра. — Люди боялись, что боевики дойдут сюда и возьмут город. Мне предложили уехать вообще из республики, но я не сомневалась, что наша 136-я бригада остановит захватчиков. Я знала всех этих ребят — солдат и офицеров».
«Полевые кухни не поспевали за бойцами, и женщины несли им туда еду. Без команды. Понимали, что воинам кушать надо», — вспоминает собеседница «Ленты.ру».
«По нашей заставе пока не стреляют» «Здравствуйте, папа, мама, Санек и Васяка! Письмо от вас получил. Большое спасибо. Словно дома побывал. Получил бандероль от бабушки, поблагодарите ее за меня. Хожу в носках, которые она связала. На твою десятку, мама, которую ты прислала в письме, мы с другом купили два лаваша. Папа спрашивает, чем мы тут занимаемся. Да всем. Постоянно ходим патрулировать в город. Если кто-нибудь сбежит, ищем. В основном изучаем уставы, оружие, технику. Я рад, что попал в эту часть.
«Мам, привет! Сегодня мы точно должны уехать. Меня могли оставить здесь, но я решил ехать. Может быть, ты не поймешь, почему я так решил. Если бы я остался, я перестал бы себя уважать. Спроси у отца, может быть, он тебе объяснит, что движет нами в таких случаях. Прости. Как только вернусь, пришлю тебе телеграмму…»
«Бабушка, дедуля, дядя, мамулечка, Леночка! Пишу вам из Кизляра. Вы не переживайте. Спросите, почему вас обманывал, уезжал в Дагестан? — просто не знал, как будет здесь работать почта. Не писал еще и потому, чтобы вы не приезжали. Сами понимаете.
«В 1993 году дивизию расформировали. Многие офицеры свои квартиры попродавали и уехали, так что в 1999 году в этой пятиэтажке уже было больше гражданских, чем военных», — вспоминает Яхья Гамидович.
«Люди из этого дома получили намного больше денег, чем выжившие из взорванного. Так получилось, потому что они судились, а мы — нет. Некому судиться. Разъехались почти все кто куда», — рассказывает Яхья Гамидович.
_Yalta_naberezhnaya.jpg/dw900h500.jpg)
